В эссе «Против сингулярности» Тим Тайлер затрагивает некоторые нестыковки в концепции сингулярности, однако то, что он указал — не самое существенное. Он подходит формально (технически и логически), критикует терминологию и почти не приводит критики завышенных прогнозов. На практике трансгуманизм существует в форме общественных объединений, и эти объединения должны создавать и претворять в жизнь руководящие принципы. Такой практике сингуляризм может причинять вред трёх видов.
1. Ложная гордость
Концепция сингулярности подталкивает к необоснованной гордости и оптимизму, которому, скорее всего, будет суждено разбиться о скалы реальности. Некоторые трансгуманисты думают, что всем не-трансгуманистам будет сложно заглянуть за сингулярность по мере её приближения, в то время как им, предварительно осведомлённым, будет проще. Поэтому их решения, согласно сингуляристской вере, должны быть более адекватными, и в ходе сингулярности трансгуманисты смогут добыть для себя счастливое постчеловеческое будущее. Тим Тайлер написал, что в будущем наши модели и способность к прогнозированию улучшатся, и я с этим всё же не совсем согласен. У кого-то эти способности вырастут, а у кого-то нет, несмотря ни на какие самые совершенные модели и суперпроизводительные компьютеры. Способность спрогнозировать результат зависит от того, имеем ли мы полные данные. Не стоит переоценивать такие явления как WikiLeaks, Твиттер, мессенджеры. На раскрытие информации в лучшем случае требуется время, за которое эта информация может потерять ценность. В худшем случае вы даже не знаете, откуда и по какому каналу пойдёт самая важная информация. Кто первым воспользуется научно-техническим прорывом, и как всё это будет обставлено в информационном поле, зависит от того, в чьих руках сосредоточена в данный момент власть.
Процесс распределения частичек власти, который приведёт к тому или иному сценарию использования (или неиспользования) человечеством революционных научно-технических открытий, идёт уже сейчас. Трансгуманисты в нём участвуют далеко не на лидирующих позициях, и никаких предпосылок к получению существенной власти, особенно в условиях России, у них нет. И если трансгуманизм останется таким, каким он является сейчас, то шансов может не быть абсолютно никаких. Трансгуманисты не имеют и не могут иметь самой актуальной информации на пересечении экономики, финансов, политики и последних сообщений из лабораторий, где ведутся прорывные разработки. Научной информацией владеют учёные, экономической — экономисты, политической — шпионы, агенты, дипломаты. А наилучшей комбинацией этой информации владеет тот, кто имеет больше всего власти. Даже совершенно неграмотный и быдловатый тип, если он сидит на нужном месте, получит всю необходимую информацию (и поймёт самую суть, без ненужных подробностей) намного раньше, чем нерд-трансгуманист прочитает обрывки этой информации на новостных сайтах. Распространение сведений по альтернативным каналам связи, основанным на профессиональной и идеологической солидарности, часто блокируется корпорациями, заинтересованными людьми в научном сообществе или государством. Таким образом, то, что ты назвался трансгуманистом и знаешь про сингулярность, а другие нет, само по себе не делает тебя более осведомлённым и адекватным.
2. Эсхатологизм
Концепция сингулярности создаёт ментальный блок к рассмотрению будущего, которое наступит много позже предполагаемой даты сингулярности, а также к рассмотрению вариантов будущего без сингулярности. Это похоже на то, как учение об апокалипсисе оттягивает мыслительную активность верующих от моделирования полного пространства вариантов. Сингуляризм и иммортализм — это причины, по которым в трансгуманистических движениях мало дискурса, связанного с долгосрочной политикой, сменой поколений. Когда кто-то из движения говорит, что хочет сконцентрироваться на задачах своего текущего поколения, это более чем достойно уважения, однако трансгуманистическая публицистика (на данный момент в русскоязычной сфере практически незаметная) должна охватывать все области общественно-значимого дискурса.
3. Плохой имидж
Поддержка неточного термина «сингулярность», защита логических нестыковок, частично описанных у Тима Тайлера — это зачастую флажки, сигнализирующие воспринимающему медиасреду субъекту о том, что он столкнулся с фриками. Отклоняясь от темы отмечу, что также может вредить трансгуманизму использование взятого из биологии «биологического бессмертия» без необходимых пояснений о значении этого термина (кратко — невозрастание функции смертности с возрастом). Мало хорошего в том, чтобы мальчишески утверждать, будто имидж не нужен, и кого коробят радикальные трансгуманистические словечки, тот сам дурак и биоконсерватор. Определять союзников по безропотности принятия сомнительных, но вроде бы правильных с точки зрения учения концепций — это тактика скорее для нью-эйдж сект, а не для рационалистов, желающих использовать разум для последовательного осуществления того положительного, что есть в векторе развития человечества.
Теперь перейду к сути того, что нужно сделать, а именно к адекватизации сингуляризма. Следует:
- Признать сингуляризм семейством устаревших концепций.
- Исключить из дискурса, не относящегося к истории трансгуманизма, термин «сингулярность».
- Взамен этого говорить о возможных революциях и научно-технических прорывах. Даже если рассматривать «сингулярность» как бренд, при отказе от этого термина в пользу отдельных прорывов и революций мы ничего не теряем.
- В публицистике развивать прогнозирование с учетом ожидавшихся, но не состоявшихся революций. Крайне необходимо серьёзно работать в отношении несостоявшейся нанотехнологической революции. Динамика практических достижений нанотеха, похоже, была переоценена. Нужно понять, какова судьба трансгуманизма без нанотеха, без загрузки и без радикального увеличения продолжительности жизни. Игра на этом всём не кончается. Следует выжать максимум из той жизни, которая есть, способствовать развитию трансгуманизма, подготовить условия для следующих поколений.
- Всех сравнительно новых деятелей в трансгуманизме, кто на публике бравирует чем-то вроде «а вот в таком-то году будет сингулярность, и мы полетим в волшебный трансгуманистический виртуальный мир на розовых единорогах», призывать к рационализму и уходу от высказываний, дискредитирующих трансгуманизм и трансгуманистическое движение, а в крайнем случае выгонять на мороз. Со стариками всё сложнее. Им следует прощать, как мы прощаем Ньютону его увлечение алхимией. История есть история, тут ничего не поделаешь. Во всех науках есть устаревающие, становящиеся ненужными термины, и если новый учёный, использующий отброшенный термин, выглядит странно, то для учёных прошлого не могло быть иначе.
Конечно, ничего мы не сделаем с чудачествами и терминологией Курцвейла. Несмотря на все преувеличения, неточность терминов и сомнительность некоторых выводов в его книгах и статьях, его уже не оторвать от понятия «трансгуманизм». Так же и с другими деятелями. Однако мы с вами в какой-то мере участвуем в формировании медиасреды и можем пытаться менять ситуацию к лучшему, к большей точности, к большей адекватности.
Также взамен «сингулярности» можно предложить следующие ключевые понятия.
Транзит — процесс формирования из субстанции человеческого вида новых постбиологических, в том числе автоэволюционирующих существ.
Транзитный и предтранзитный период — отрезок времени, соответствующий этому переходу и предшествующий ему соответственно. Предтранзитный период это вся история человечества от древности до точки входа в транзит, включая настоящий момент.
Точка входа в транзит наступает тогда, когда первое сообщество модифицированных людей провозглашает и практикует в некоторой существенной степени сегрегированность, автономию от остального человечества, обретает некоторый суверенитет. Это будет скорее похоже на суверенитет ордена или мятежного монастыря, чем на суверенитет страны, но сути это не меняет.
Здесь следует использовать аналогию с появлением нового вида в биологии. О появлении нового биологического вида обычно говорят тогда, когда особи некой популяции, претендующей на видовой статус, перестают спариваться с особями других популяций исходного вида, материнской филогенетической линии, то есть обретают репродуктивную изоляцию. История человечества лучше описывается горизонтальным переносом мемов, хотя и вертикальное наследование, подобное репродуктивному наследованию генов, тоже имеет место. За счёт горизонтального переноса мемов человечество остаётся более-менее гомогенным, однако появление постлюдей подразумевает существенное размежевание с человечеством и, следовательно, ограничение обмена мемами, что является аналогом репродуктивной изоляции видов в природе.
Завершение транзитного периода, точка выхода — это оформление постбиологических видов и их отказ от дальнейшего деления. Такой точки может и вообще не существовать, но нас это мало волнует. Наша забота — точка входа.
Мы находимся в ускоряющемся историческом времени предтранзитного периода и не знаем, когда наступит точка входа в транзит, и насколько мы можем её приблизить. Предшествовавшее макроисторическое ускорение времени ничего не гарантирует, поскольку многие процессы приходят по S‑образной кривой к стагнации, а некоторые параметры, демонстрировавшие растущую динамику, со временем становятся менее значимыми или вовсе теряют смысл. Читатель легко назовёт такие параметры, рост которых не приближает нас к транзиту в постчеловечество, однако уточнение списка этих параметров, оттачивание аргументации и достижение консенсуса по этому вопросу требуют серьёзной коллективной работы.
Исходя из туманности перспектив входа в транзит и уменьшения актуальности IT-пафоса, трансгуманизм вместо единой цели должен декларировать программу-минимум и программу-максимум.
Программа-максимум — войти в транзит быстрее, чем умрёшь.
Программа-минимум на случай тотального обскурантизма и других неблагоприятных сценариев — обеспечить себе благое бытие (ТГ всё-таки индивидуалистичен и рационален), плюс обеспечить сохранение ТГ-мировоззрения, ТГ-ценностей и таких общественных институтов, знаний и концепций, чтобы транзит оставался возможным, и точка входа всё же приближалась с хоть какой-то, пусть минимальной скоростью.
Вся практическая деятельность оказывается между данными двумя граничными случаями.