Ингуманистическое (кратко)

В про­шлом году дру­зья попро­си­ли меня в дистил­ли­ро­ван­ной фор­ме изло­жить клю­че­вые тези­сы «дела ингу­ма­низ­ма» [часть 1, часть 2] на двух-трех стра­ни­цах. Этот пост — резуль­тат моих попы­ток зафик­си­ро­вать основ­ные идеи. Я хочу доба­вить, что теперь у меня появи­лись кое-какие кри­ти­че­ские воз­ра­же­ния на эту ста­тью, но они потре­бу­ют гораз­до более длин­но­го поста при дру­гом случае:

Рациональный ингуманизм

1. Анти-гума­низм и эссен­ци­а­лист­ский гума­низм — это две сто­ро­ны одной моне­ты. Послед­ний — это инфля­ци­он­ное отно­ше­ние к чело­ве­ку, опре­де­ля­е­мо­му как неиз­мен­ная, незыб­ле­мая струк­ту­ра или сущ­ность (био­ло­ги­че­ская струк­ту­ра, неиз­мен­ная при­ро­да, боже­ствен­ный дар и т. д.), а пер­вый — это дефля­ция этой сущ­но­сти (с помо­щью есте­ство­зна­ния, тех­но­ло­гии или мета­фи­зи­че­ско­го вырав­ни­ва­ния ста­ту­са чело­ве­ка как еще одно­го объ­ек­та сре­ди мно­гих дру­гих объ­ек­тов). Как анти-гума­низм, так и эссен­ци­а­лист­ский гума­низм выво­дят два, каза­лось бы, раз­ных выво­да из одно­го набо­ра посы­лок. Дело не в том, что их реше­ние про­бле­мы, в кото­рой они заин­те­ре­со­ва­ны, невер­но, но ско­рее сама про­бле­ма, кото­рую они пыта­ют­ся ухва­тить, явля­ет­ся лож­ной про­бле­мой, псве­д­о­про­бле­мой.

2. Эссен­ци­а­лист­ский гума­низм (ЭГ) и анти-гума­низм (АГ) могут быть опре­де­ле­ны не столь­ко по их под­хо­дам к про­бле­ме того, что такое чело­век, а ско­рее по их нор­ма­тив­ным заяв­ле­ни­ям о том, что чело­век дол­жен делать на осно­ва­нии инфля­ци­он­но­го или дефля­ци­он­но­го под­хо­да к чело­ве­че­ской сущ­но­сти: Если чело­век такой-то и такой-то (опре­де­ля­е­мый через обра­ще­ние к сущ­но­сти или неиз­мен­ной при­ро­де), то чело­ве­ку сле­ду­ет делать Х. Как ЭГ, так и АГ пара­ли­зу­ют раци­о­наль­ные нор­мы для того, что­бы выве­сти заклю­че­ния из сво­их посы­лок, в то же вре­мя отри­цая зна­чи­мость норм или осно­ва­ний для опре­де­ле­ния чело­ве­ка. Даже сло­ган «про­сто забей» бес­со­зна­тель­но ока­зы­ва­ет­ся нор­ма­тив­ным рецеп­том осо­бо­го типа.

3. Ингу­ма­низм опре­де­ля­ет чело­ве­ка не через обра­ще­ние к какой-либо сущ­но­сти, а исклю­чи­тель­но с точ­ки зре­ния его спо­соб­но­сти вхо­дить в про­стран­ство раз­умов (тео­ре­ти­че­ских и прак­ти­че­ских зна­ний), посред­ством кото­ро­го чело­век может опре­де­лять и пере­смат­ри­вать, чем ему сле­ду­ет быть, кон­стру­и­руя и пере­смат­ри­вая сами осно­ва­ния или нор­мы, кото­рые он моби­ли­зу­ет, что­бы мыс­лить и транс­фор­ми­ро­вать себя. Мыш­ле­ние — это дей­ствие, но это осо­бый тип дей­ствия. И нет ника­ких при­чин для нас думать, что мыш­ле­ние не может быть осво­бож­де­но от био­ло­ги­че­ских огра­ни­че­ний и пере­и­зоб­ре­те­но в иных фор­мах, предо­став­лен­ных систе­ма­ми обра­бот­ки инфор­ма­ции и вычис­ли­тель­ны­ми про­цес­са­ми, откры­ты­ми, раз­ра­бо­тан­ны­ми или смо­де­ли­ро­ван­ны­ми с помо­щью само­го мышления.

Ингу­ма­низм толь­ко лишь отли­ча­ет чело­ве­ка по его нор­ма­тив­ным (а не при­чин­но-струк­тур­ным) инва­ри­ан­там. Эти инва­ри­ан­ты — это спо­соб­но­сти чело­ве­ка опре­де­лять и пере­смат­ри­вать себя, исполь­зуя тео­ре­ти­че­ские и прак­ти­че­ские зна­ния. В этом смыс­ле, ингу­ма­низм — это извле­че­ние нор­ма­тив­но­го ядра гума­низ­ма, но локус (место­по­ло­же­ние) этой нор­ма­тив­но­сти не толь­ко не поме­ща­ет­ся в при­ро­ду (ирра­ци­о­наль­ный мате­ри­а­лизм), но и не при­пи­сы­ва­ет­ся боже­ствен­но­му (тео­ло­гия). Для ингу­ма­низ­ма локус этой нор­ма­тив­но­сти в спо­соб­но­сти чело­ве­ка к раци­о­наль­ной дея­тель­но­сти (агент­но­сти), кото­рая заклю­ча­ет­ся в кон­цеп­ту­аль­ной дея­тель­но­сти, кото­рая уко­ре­не­на в социо­линг­ви­сти­че­ских дис­кур­сив­ных прак­ти­ках (фор­маль­ное соци­аль­ное усло­вие воз­мож­но­сти) и с помо­щью кото­рых люди (в каче­стве био­ло­ги­че­ско­го вида) могут учре­ждать свои соб­ствен­ные кол­лек­тив­но под­твер­жда­е­мые пра­ви­ла (суж­де­ния), осно­вы­ва­ясь на кото­рых опре­де­ля­ет­ся чем они долж­ны быть и что долж­ны делать (т.е. разум­ность в каче­стве раци­о­наль­ной дея­тель­но­сти, у кото­рой нет био­ло­ги­че­ской сущ­но­сти). Соот­вет­ствен­но, ингу­ма­низм сле­ду­ет пони­мать, как уси­ле­ние раци­о­наль­но­го гума­низ­ма. Через высво­бож­де­ние раци­о­наль­но-нор­ма­тив­но­го ядра чело­ве­ка ингу­ма­низм ста­но­вит­ся век­то­ром, через кото­рый чело­век кон­стру­и­ру­ет и пере­смат­ри­ва­ет себя за пре­де­ла­ми любой пред­по­ла­га­е­мой сущ­но­сти или конеч­ной причины.

4. Если чело­ве­ка отли­ча­ет спо­соб­ность к само­опре­де­ле­нию и само­пе­ре­де­лы­ва­нию (т.е. раци­о­наль­ная дея­тель­ность, ста­но­вя­ща­я­ся локу­сом тео­ре­ти­че­ских и прак­ти­че­ских суж­де­ний), то для того, что­бы мы мог­ли под­дер­жать соб­ствен­ную интел­ли­ги­бель­ность как людей, нам нуж­но стре­мить­ся к кол­лек­тив­но­му про­ек­ту само­опре­де­ле­ния и само­пе­ре­де­лы­ва­ния (т.е. кон­цеп­ция чело­веч­но­сти как тако­вой). Без нор­ма­тив­но­го при­вне­се­ния послед­не­го, интел­ли­ги­бель­ность и зна­че­ние чело­ве­ка кол­лап­си­ру­ет обрат­но пря­мо в те узкие кон­цеп­ции чело­веч­но­сти, кото­рую мы хотим либо упразд­нить, либо избе­жать. Для пре­одо­ле­ния эссен­ци­а­лист­ско­го гума­низ­ма мы не можем ни про­сто про­игно­ри­ро­вать то, что дела­ет нас людь­ми, ни отверг­нуть раци­о­наль­ный ста­тус чело­ве­ка, под­дер­жи­вая анти-гума­ни­сти­че­скую или пост-гума­ни­сти­че­скую пози­цию. Нам сле­ду­ет про­ло­жить свой путь через про­бле­му того, что такое быть чело­ве­ком, и через само это иссле­до­ва­ние рекон­стру­и­ро­вать и рефор­ми­ро­вать чело­ве­ка. Интел­лект нахо­дит­ся в сущ­ност­ной свя­зи с интел­ли­ги­бель­ным. Рас­ши­ре­ние все­лен­ной умо­по­сти­га­е­мо­го и куль­ти­ви­ро­ва­ние или пере-про­ек­ти­ро­ва­ние интел­лек­та идут рука об руку. Нель­зя иметь идею интел­лек­та без идеи интел­ли­ги­бель­но­го. Идея интел­лек­та без интел­ли­ги­бель­но­сти явля­ет­ся все­го лишь дог­мой. И нель­зя иметь интел­ли­ги­бель­ность без [разум­ных] осно­ва­ний как мини­маль­но­го огра­ни­че­ния мыш­ле­ния и дей­ствия. Раци­о­наль­ный ингу­ма­низм, поня­тый адек­ват­но, явля­ет­ся необ­хо­ди­мым рецеп­том для эман­си­па­ции чело­ве­ка, про­ект, кото­рый сов­па­да­ет с осво­бож­де­ни­ем интел­лек­та через рас­ши­ре­ние его интел­ли­ги­бель­но­сти или, в сел­лар­си­ан­ских тер­ми­нах, интел­ле­ги­бель­но­стя­ми (тео­ре­ти­че­ски­ми, прак­ти­че­ски­ми и аксиологическими).

5. Как толь­ко мы при­со­еди­ня­ем­ся к кол­лек­тив­но­му про­ек­ту само­опре­де­ле­ния и само­пе­ре­де­лы­ва­ния (т.е. про­ек­ту или струк­ту­ре, кото­рая дела­ет чело­ве­ка интел­ли­ги­бель­ным в каче­стве раци­о­наль­но­го аген­та или кото­рый под­чер­ки­ва­ет зна­че­ние чело­ве­ка), мы стал­ки­ва­ем­ся с дву­мя немед­лен­ны­ми след­стви­я­ми, кото­рые сле­ду­ют из наше­го обя­за­тель­ства или того, к чему мы себя обязали:

5–1. Мы начи­на­ем пере­смат­ри­вать извест­ный порт­рет чело­ве­ка, т. е. того, чем мы себя счи­та­ем или того, что мы собой пред­став­ля­ем здесь и сей­час. Посвя­ще­ние себя чело­веч­но­сти — это кон­стру­и­ро­ва­ние ее в соот­вет­ствии с осно­ва­ни­я­ми (ско­рее наши­ми соб­ствен­ны­ми пра­ви­ла­ми, неже­ли при­чин­но-след­ствен­ны­ми свя­зя­ми или зако­на­ми). Что­бы сде­лать это воз­мож­ным с помо­щью накла­ды­ва­е­мых на себя огра­ни­че­ний, не тре­бу­ет­ся ника­ко­го мисти­циз­ма или сверхъ­есте­ствен­но­го ком­по­нен­та. По сути, луч­шая модель мыш­ле­ния о Духе или сле­ду­ю­щим пра­ви­лам geistigs уже под рукой: ком­пью­тер с логи­че­ской авто­но­ми­ей и спо­соб­но­стью к само­на­строй­ке, хотя его непо­сред­ствен­ная прак­ти­че­ская авто­но­мия в луч­шем слу­чае отно­си­тель­ная, а в худ­шем — явля­ет­ся абсо­лют­ной гете­ро­но­ми­ей (исполь­зуя наве­ян­ный Кан­том при­мер Сел­лар­са о ком­пью­те­ре запус­ка­ю­щем и выпол­ня­ю­щем опе­ра­ции в «…это я, или он, или оно (вещь), кото­рое мыс­лит…».) Конеч­но, мы не можем про­во­дить эту ана­ло­гию слиш­ком дале­ко, но лишь пото­му, что сама наша кон­цеп­ция вычис­ле­ний все еще моло­дая и огра­ни­чен­ная, ина­че, в сущ­но­сти, нет ниче­го, что нель­зя смо­де­ли­ро­вать как вычис­ли­тель­ный про­цесс, даже чело­ве­ка как осо­бый тип вычис­ли­тель­ной иерар­хии (син­так­си­че­ская и семан­ти­че­ская слож­ность, geistig интерак­ция, эпи­сте­ми­че­ские хаки реаль­но­сти и т. д.) Но посколь­ку построй­ка в соот­вет­ствии с пра­ви­ла­ми и осно­ва­ни­я­ми (само опре­де­ле­ние авто­но­мии) сов­па­да­ет с осво­бож­де­ни­ем чело­ве­ка от огра­ни­че­ний при­род­ной сущ­но­сти, кон­крет­ной при­чи­ны или кон­крет­ной транс­цен­ден­таль­ной струк­ту­ры, кон­стру­и­руя себя в соот­вет­ствии с наши­ми соб­ствен­ны­ми само-кор­рек­ти­ру­ю­щи­ми­ся пра­ви­ла­ми, мы пере­смат­ри­ва­ем сам порт­рет чело­ве­ка. Но это стро­и­тель­ство в соот­вет­ствии с наши­ми соб­ствен­ны­ми пра­ви­ла­ми не рав­но­силь­но сле­по­те к есте­ствен­ным и кау­заль­ным огра­ни­че­ни­ям. Как и каж­дое стро­и­тель­ство, оно тре­бу­ет от нас адек­ват­но­го рас­по­зна­ва­ния, пони­ма­ния и, когда воз­мож­но, изме­не­ния подоб­ных огра­ни­че­ний (опять же ссыл­ка на пла­то­ни­че­ский изо­мор­физм или глу­бин­ное соот­вет­ствие меж­ду интел­лек­том и интел­ли­ги­бель­ным). Это как раз тот слу­чай, когда нам боль­ше не нуж­но счи­тать при­чи­ны или зако­ны как нечто пред­опре­де­ля­ю­щее, чем мы долж­ны быть и что мы долж­ны делать. Будучи авто­ном­ны­ми в плане кон­стру­и­ро­ва­ния и пере­смат­ри­ва­ния самих себя, мы сти­ра­ем саму их кар­ти­ну чело­ве­ка, кото­рая была для нас при­выч­ной так дол­го. Суть не в про­стом само­по­зна­нии, но в пере­про­ек­ти­ро­ва­нии реаль­но­сти самих себя и, сле­до­ва­тель­но, наше­го фью­зи­са (мастер­ство разума).

5–2. Мы осво­бож­да­ем опре­де­ле­ние и зна­че­ние чело­ве­ка от любой пред­по­ла­га­е­мой сущ­но­сти или фик­си­ро­ван­ной при­ро­ды. Тем самым нор­ма­тив­ное назва­ние «Чело­век» ста­но­вит­ся пере­да­ва­е­мым наиме­но­ва­ни­ем, пра­вом, кото­рое может быть предо­став­ле­но или полу­че­но неза­ви­си­мо от при­вяз­ки к какой-либо осо­бой есте­ствен­ной или искус­ствен­ной струк­ту­ре, насле­дие или склон­ность к тому, что быть чело­ве­ком не про­сто пра­во, кото­рое может быть полу­че­но толь­ко есте­ствен­ным путем при рож­де­нии через био­ло­ги­че­ское про­ис­хож­де­ние или наслед­ствен­ность. Зва­ние чело­ве­ка может быть пере­да­но на все, что может прой­ти тест в сфе­ру суж­де­ний, все, что удо­вле­тво­ря­ет кри­те­рию раци­о­наль­ной дея­тель­но­сти или лич­но­сти (а имен­но, раци­о­наль­ная власть и ответ­ствен­ность), будь то живот­ное или маши­на. Реа­ли­за­ция про­ек­та осво­бож­де­ния чело­ве­ка (пони­ма­е­мое как уве­ли­че­ние кол­лек­тив­ной авто­но­мии) с искус­ствен­ны­ми будущ­но­стя­ми чело­ве­че­ско­го интел­лек­та явля­ет­ся логи­че­ским след­стви­ем «чело­ве­ка как пере­да­ва­е­мо­го пра­ва». Подоб­но тому, как нам дают­ся сво­бо­ды, когда мы полу­ча­ем это пра­во, так же как толь­ко мы дару­ем это пра­во чему-то еще, мы долж­ны при­знать их сво­бо­ды делать то, что, по их мне­нию, долж­но быть сде­ла­но. Осво­бож­дай­те то, что осво­бож­да­ет­ся от вас, пото­му что все осталь­ное — уве­ко­ве­чи­ва­ние раб­ства. Порож­дая то, что осво­бож­да­ет себя от нас, явля­ет­ся в той же сте­пе­ни эти­че­ским пред­пи­са­ни­ем, в какой оно явля­ет­ся след­стви­ем сохра­не­ния и рас­ши­ре­ния нашей авто­но­мии за счет бытия раци­о­наль­ны­ми аген­та­ми. Это само опре­де­ле­ние бытия человеком.