Tsutomu Nihei

Где находится концепт?

Локализация, ветвление, навигация.

˜

Эко­ло­гия про­стран­ства уни­вер­саль­но­го в смыс­ле фор­ма­лиз­ма сре­ды, где про­ис­хо­дят вза­и­мо­дей­ствия меж­ду уни­вер­саль­ным и част­ным [particular], гло­баль­ным и локаль­ным, опре­де­ля­ет­ся дву­мя харак­те­ри­сти­ка­ми: (i) непре­рыв­но­стью и (ii) кон­тин­гент­но­стью. Две эти харак­те­ри­сти­ки Чарльз Сан­дерс Пирс пред­ста­вил в каче­стве док­три­ны сине­хиз­ма и док­три­ны тихиз­ма, док­три­ны непре­рыв­но­сти и кон­тин­гент­но­сти. В фило­со­фии Пир­са тихизм отве­ча­ет за вопло­ще­ние [instantiation] част­но­стей [particularities] или локаль­ных кон­тек­стов. Он выра­жа­ет кон­тин­гент­ное вопло­ще­ние или ветв­ле­ние [ramification] уни­вер­саль­но­го на част­ные, отно­ся­щи­е­ся к само­му уни­вер­саль­но­му, вопло­ще­ния [instances]. Напри­мер, сво­бод­ный знак Пир­са кон­тин­гент­но кон­сти­ту­и­ру­ет соб­ствен­ные локаль­ные и интер­пре­ти­ру­е­мые кон­тек­сты. В то же вре­мя сине­хизм пред­став­ля­ет собой нечто более ком­плекс­ное, посколь­ку непре­рыв­ность может суще­ство­вать как в каче­стве общей непре­рыв­но­сти (само­ре­флек­сив­ность про­стран­ства Уни­вер­саль­но­го в рабо­тах Пир­са), так и в каче­стве локаль­ных и пере­ход­ных моду­сов непре­рыв­но­сти меж­ду част­но­стя­ми. Соот­вет­ствен­но, непре­рыв­ность – это мно­го­гран­ный кон­цепт, посколь­ку в раз­ных кон­текстах пред­ста­ёт в раз­лич­ных обли­чи­ях, на одном полю­се – как само­ре­флек­сив­ная непре­рыв­ность уни­вер­саль­но­го, на дру­гом – как локаль­ная дис­крет­ность част­но­го, кото­рая, тем не менее, погру­же­на в непре­рыв­ность пер­во­го, подоб­но реги­о­наль­но­му про­ко­лу – локаль­но­му раз­ры­ву – в листе белой бума­ги. Меж­ду дву­мя эти­ми полю­са­ми про­ле­га­ет обшир­ный ком­плекс опо­сре­ду­ю­щих уров­ней непрерывности.

Я хотел бы пого­во­рить о том, в каком смыс­ле эко­ло­гия уни­вер­са­лиз­ма как гори­зон­та, где вза­и­мо­дей­ству­ют уни­вер­саль­ное и част­ное, гло­баль­ное и локаль­ное, явля­ет­ся ком­плекс­ным пере­пле­те­ни­ем непре­рыв­но­сти и кон­тин­гент­но­сти, сине­хиз­ма и тихиз­ма. В целом мы можем иссле­до­вать про­стран­ство уни­вер­саль­но­го через част­ные вопло­ще­ния или локаль­ные кон­тек­сты. Но сто­ит нам про­ве­сти такое иссле­до­ва­ние с помо­щью син­те­ти­че­ской сре­ды, кото­рую порож­да­ет пере­пле­те­ние непре­рыв­но­сти и кон­тин­гент­но­сти, и мы можем прий­ти к очень инте­рес­ным резуль­та­там. Рас­смот­ре­ние про­стран­ства уни­вер­саль­но­го через част­ные вопло­ще­ния или локаль­ные кон­тек­сты в этом смыс­ле пере­ста­ёт быть чисто ана­ли­ти­че­ской про­це­ду­рой. Это всё рав­но что рас­смат­ри­вать экс­пан­сив­ное про­стран­ство через лин­зу, кото­рой недо­ступ­ны эффек­ты при­бли­же­ния и отда­ле­ния, про­сто путём уве­ли­че­ния и умень­ше­ния мас­шта­ба одно­го и того же изоб­ра­же­ния, вме­сто это­го гене­ри­ру­ют­ся син­те­ти­че­ские и совер­шен­но отлич­ные друг от дру­га изоб­ра­же­ния раз­ной мас­штаб­но­сти. Тогда ста­но­вит­ся прак­ти­че­ски невоз­мож­но инту­и­тив­но уга­дать, како­го рода кон­цеп­ту­аль­ные и топо­ло­ги­че­ские транс­фор­ма­ции пре­тер­пе­ва­ет локаль­ный кон­текст – окно в уни­вер­саль­ное – по мере того, как рас­ши­ря­ет­ся его соб­ствен­ный мас­штаб и он при­хо­дит в более пол­ное соот­вет­ствие универсальному.

Посред­ством обра­ще­ния [approaching] к про­стран­ству уни­вер­саль­но­го с помо­щью локаль­ных кон­тек­стов в сре­де, где непре­рыв­ность и кон­тин­гент­ность пере­пле­та­ют­ся меж­ду собой – то есть где суще­ству­ют раз­лич­ные слои меди­а­ции меж­ду уни­вер­саль­но­стью и част­но­стью, меж­ду гло­баль­ным и локаль­ным – мы можем прий­ти к интри­гу­ю­щим выво­дам. Напри­мер, мы можем подой­ти к вопро­су о син­те­зи­ро­ва­нии локаль­ных кон­тек­стов с целью рас­ши­ре­ния их мас­шта­ба не про­сто путём добав­ле­ния послед­них друг к дру­гу в плю­ра­ли­сти­че­ской и явной мане­ре. Пере­ход от локаль­но­го к гло­баль­но­му тре­бу­ет чего–то боль­ше­го, чем сопо­став­ле­ние или добав­ле­ние локаль­ных кон­тек­стов. Он тре­бу­ет фор­мы вза­и­мо­свя­зан­но­го умно­же­ния меж­ду локаль­но­стя­ми, в кото­рой хотя и отда­ёт­ся отчёт об их част­ных спе­ци­фи­ка­ци­ях (пара­мет­рах и ори­ен­ти­рах), локаль­но­сти выво­дят­ся за рам­ки соот­вет­ству­ю­щих им непо­сред­ствен­ных и огра­ни­чен­ных пре­де­лов. Имен­но в этом смыс­ле пере­ход от локаль­но­го к гло­баль­но­му – это не про­сто фор­ма пере­ме­ще­ния, посред­ством кото­рой локаль­ный эле­мент сохра­ня­ет своё посто­ян­ство. Напро­тив, это модус про­из­вод­ства новых направ­ле­ний, струк­тур, изме­ре­ний и новых пред­став­ле­ний о локаль­но­сти и гло­баль­но­сти. В этом отно­ше­нии уни­вер­саль­ность ста­но­вит­ся опе­ра­ци­ей про­дук­тив­ной локаль­но­сти, кото­рая ори­ен­ти­ро­ван­на на гло­баль­ность. Соот­вет­ствен­но, уни­вер­саль­ность – в соот­вет­ствии со взгля­да­ми Гер­ма­на Грас­сма­на, Чарль­за Сан­дер­са Пир­са и Уилья­ма Лове­ра – пони­ма­ет­ся в тер­ми­нах аналитико–синтетического пере­хо­да от локаль­но­го к гло­баль­но­му посред­ством линз сине­хиз­ма и тихизма.

Пони­ма­ние уни­вер­саль­но­сти в каче­стве про­дук­тив­но­го и кон­струк­тив­но­го пере­хо­да от локаль­но­го к гло­баль­но­му про­ти­во­по­лож­но двум доми­ни­ру­ю­щим под­хо­дам в обла­сти диа­лек­ти­ки уни­вер­саль­но­сти и част­но­сти. Пер­вый – это уни­вер­са­лизм, соглас­но кото­ро­му пред­уста­нов­лен­ная и задан­ная [given] идея уни­вер­саль­но­сти навя­зы­ва­ет­ся в каче­стве усло­вия уни­фи­ка­ции. Дру­гой – лока­лизм, в соот­вет­ствии с кото­рым наста­и­ва­ют на ана­ли­зе про­блем на уровне локаль­но­го без вся­ко­го обра­ще­ния к нело­каль­ным воз­мож­но­стям. Одна­ко лока­лизм спо­со­бен давать отве­ты на толь­ко уже постав­лен­ные локаль­ные про­бле­мы, в нём нет места для воз­ник­но­ве­ния новых локаль­ных пер­спек­тив, посколь­ку имен­но гло­баль­но ори­ен­ти­ро­ван­ная плос­кость про­дук­тив­но­сти обу­слов­ли­ва­ет новые локаль­ные пер­спек­ти­вы и, соот­вет­ствен­но, спо­соб­на рабо­тать с потен­ци­аль­ны­ми про­бле­ма­ми, свя­зан­ны­ми с новы­ми локаль­ным обла­стя­ми. Дру­ги­ми сло­ва­ми, лока­лизм пред­став­ля­ет собой имен­но то, что не заме­ча­ет и не всту­па­ет в кон­такт со вся­ким буду­щим локаль­ным направ­ле­ни­ем или про­бле­мой. Коро­че гово­ря, лока­лизм – это не ответ на про­бле­мы на уровне локаль­но­го имен­но в силу того, что он не спо­со­бен адек­ват­ным обра­зом иссле­до­вать рас­по­ло­жен­ность локаль­ной обла­сти в рам­ках гло­баль­ной струк­ту­ры, её точ­ки сопри­кос­но­ве­ния с дру­ги­ми локаль­ны­ми обла­стя­ми и так далее.

Нако­нец, пред­став­ляя про­стран­ство уни­вер­саль­но­го как пере­пле­те­ние непре­рыв­но­сти и кон­тин­гент­но­сти, состав­ля­ю­щее под­лин­но мно­го­гран­ную син­те­ти­че­скую сре­ду, мы полу­ча­ем воз­мож­ность нави­га­ци­он­но­го пере­хо­да от локаль­но­го кон­тек­ста или част­но­го вопло­ще­ния к гло­баль­но­му с рас­чё­том на то, что все пути к уни­вер­саль­но­му – синтетические.

˜

Преж­де, чем про­дол­жить, я хотел бы побла­го­да­рить Мэтью Уот­кин­са за очень ясное изло­же­ние ряда самых слож­ных обла­стей мате­ма­ти­ки, сфор­ми­ро­вав­ших­ся во вто­рой поло­вине два­дца­то­го века. Есть несколь­ко момен­тов, кото­рые я хотел бы обсу­дить в свя­зи с тем, как они были про­де­мон­стри­ро­ва­ны Мэтью, и один из них – это под­ня­тый им вопрос гене­ра­ли­за­ции [generalization], кото­рый игра­ет очень важ­ную роль в кон­тек­сте мате­ма­ти­ки, но я счи­таю, что его зна­чи­мость рас­про­стра­ня­ет­ся и на эпи­сте­мо­ло­гию. Мате­ма­ти­ка – это дис­ци­пли­на, посвя­щён­ная систе­ма­ти­че­ской нави­га­ции и ста­би­ли­за­ции кон­цеп­та. Когда я гово­рю о ста­биль­но­сти, луч­ше все­го вос­при­ни­мать её как струк­тур­ную ста­биль­ность на язы­ке неста­ти­сти­че­ской ста­биль­но­сти, кото­рая дела­ет воз­мож­ным стро­гий эпи­сте­ми­че­ский хаос–контроль кон­цеп­та и, соот­вет­ствен­но, обес­пе­чи­ва­ет сооб­ще­ство поль­зо­ва­те­лей кон­цеп­та опти­маль­ным досту­пом к раз­де­ля­е­мой систе­ме кон­цеп­тов. Без ста­биль­но­сти кон­цеп­та как про­стран­ства каче­ствен­но орга­ни­зо­ван­ной инфор­ма­ции кол­лек­тив­ный доступ к инфе­рен­ци­аль­ной эко­но­ми­ке кон­цеп­та невоз­мо­жен. Без это­го кол­лек­тив­но­го аспек­та гене­ра­ция зна­ния неосу­ще­стви­ма, фор­ма­лизм и инфе­рен­ци­аль­ное отсле­жи­ва­ние кон­цеп­та – лишь далё­кая мечта.

В этом отно­ше­нии мате­ма­ти­ка – это область, изу­ча­ю­щая кон­цеп­ту­аль­ное пове­де­ние опре­де­лён­но­го мно­же­ства кон­цеп­тов, то есть клас­са «мак­си­маль­но ста­би­ли­зи­ро­ван­ных кон­цеп­тов». Обла­сти мате­ма­ти­ки силь­но отли­ча­ют­ся от, напри­мер, обла­стей есте­ствен­но­го язы­ка. Я думаю, что мы можем ска­зать – и это утвер­жде­ние неко­то­рые мате­ма­ти­ки сочтут спор­ным – что мате­ма­ти­ка пред­став­ля­ет собой под­мно­же­ство есте­ствен­но­го язы­ка даже при том, что мате­ма­ти­ка несво­ди­ма к есте­ствен­но­му язы­ку, посколь­ку мы три­ви­а­ли­зи­ру­ем неко­то­рые кон­цеп­ты из обла­сти мате­ма­ти­ки, когда кон­вер­ти­ру­ем их обрат­но в есте­ствен­ный язык. Итак, повто­рим, что и есте­ствен­ный язык, и мате­ма­ти­ка име­ют дело в первую оче­редь с мак­си­маль­но ста­би­ли­зи­ро­ван­ны­ми кон­цеп­та­ми и инва­ри­ан­та­ми. Имен­но эта зави­си­мость от ста­би­ли­зи­ро­ван­ных кон­цеп­тов откры­ва­ет воз­мож­ность стро­гой мате­ма­ти­за­ции, фор­ма­ли­за­ции, систем­ной концепт–навигации, а так­же логи­че­ско­го и кон­струк­ти­вист­ско­го под­хо­дов в мате­ма­ти­ке. Она одно­вре­мен­но кон­сти­ту­и­ру­ет пози­тив­ные аспек­ты того, что мате­ма­ти­ка может сде­лать и чего она сде­лать не может; она явля­ет­ся при­чи­ной того, что ита­льян­ский мате­ма­тик и эпи­сте­мо­лог Джу­зеп­пе Лон­го назы­ва­ет «разум­ной [reasonable] эффек­тив­но­стью мате­ма­ти­ки»1. Эта эффек­тив­ность разум­на, посколь­ку кон­цеп­ты мате­ма­ти­ки опре­де­ля­ют­ся кон­крет­ны­ми фор­ма­ми ста­би­ли­за­ции и инва­ри­ант­но­сти, а инва­ри­ант­ность дела­ет воз­мож­ным закреп­ле­ние мыс­ли в мате­ма­ти­че­ском основании.

С этой точ­ки зре­ния мате­ма­ти­ка – это дис­ци­пли­на, с помо­щью кото­рой мож­но ста­би­ли­зи­ро­вать мысль посред­ством фор­мы кон­цеп­ту­аль­но­го хаос–контроля. Эта ста­би­ли­за­ция или эпи­сте­ми­че­ский и кон­цеп­ту­аль­ный хаос–контроль, кото­рый в конеч­ном счё­те обу­слов­ли­ва­ет наи­бо­лее надёж­ные фор­мы ком­му­ни­ка­ции и дела­ет воз­мож­ной нави­га­цию в про­стран­стве фор­маль­но­го кон­цеп­та, над кото­рым чело­век не вла­стен, явля­ет­ся при­ё­мом [gesture], кон­сти­ту­и­ру­ю­щим совре­мен­ное зна­ние. Бла­го­да­ря ста­биль­но­сти, совре­мен­ная систе­ма зна­ния утвер­жда­ет­ся как сов­мест­ное пред­при­я­тие, наде­лён­ное [endowed] нако­пи­тель­ны­ми функ­ци­я­ми, кото­рое, подоб­но памя­ти, оста­ёт­ся ста­биль­ным при обра­ще­нии к нему сооб­ще­ства поль­зо­ва­те­лей кон­цеп­тов. Посколь­ку каж­дый раз, когда мы обра­ща­ем­ся к памя­ти, мы вно­сим в неё фор­му неста­биль­но­сти, то если память не име­ет ста­биль­ной струк­ту­ры, она будет под­вер­гать­ся хао­ти­че­ским пре­об­ра­зо­ва­ни­ям и, соот­вет­ствен­но, не смо­жет сохра­нить накоп­лен­ную инфор­ма­цию. Имен­но ста­биль­ность памя­ти обес­пе­чи­ва­ет сов­мест­ный доступ, сохра­не­ние каче­ствен­но орга­ни­зо­ван­ной инфор­ма­ции (эпи­сте­ми­че­ское насле­до­ва­ние) и функ­ци­о­наль­ную гене­ра­тив­ность. Кро­ме того, ста­биль­ность систе­мы зна­ния гаран­ти­ру­ет про­це­дур­ное раз­во­ра­чи­ва­ние тео­ре­ти­че­ско­го разу­ма посред­ством про­цес­сов стабилизации.

Как я уже гово­рил, эта ста­биль­ность силь­но отли­ча­ет­ся от фик­си­ро­ван­но­сти. Одна­ко имен­но в силу мак­си­ми­за­ции этой самой ста­биль­но­сти мате­ма­ти­ка так­же доволь­но огра­ни­че­на. Поче­му это так? Пото­му что кон­цеп­ты, постро­ен­ные на мак­си­маль­ной ста­биль­но­сти, не могут быть рас­ши­ре­ны [overextended] на фено­ме­ны, не обла­да­ю­щие тако­го рода инва­ри­ант­ной ста­биль­но­стью, кото­рая харак­тер­на для физи­че­ских объ­ек­тов. Для эпи­сте­ми­че­ской меди­а­ции фено­ме­нов, кото­рые не могут быть опре­де­ле­ны через мак­си­маль­ную ста­биль­ность или физи­че­скую инва­ри­ант­ность, тре­бу­ют­ся кон­цеп­ты, кото­рые не явля­ют­ся стро­го ста­би­ли­зи­ро­ван­ны­ми. К при­ме­ру, как нам быть с таки­ми обла­стя­ми, как био­ло­гия, где базо­вые фено­ме­ны иден­ти­фи­ци­ру­ют­ся по их слож­но­под­чи­нён­ной [nested] орга­ни­за­ции, нару­ше­ни­ям сим­мет­рии и био­ло­ги­че­ской ста­биль­но­сти, кото­рая силь­но отли­ча­ет­ся от физи­че­ской инва­ри­ант­но­сти. Инва­ри­ант­но­сти физи­че­ских объ­ек­тов свя­за­ны с гео­де­зи­че­ски­ми прин­ци­па­ми, зако­ном мини­маль­но­го дей­ствия для задан­ной тра­ек­то­рии, соглас­но кото­ро­му ход эво­лю­ции задан­но­го объ­ек­та сле­ду­ет по опре­де­лён­ной опти­маль­ной тра­ек­то­рии. Одна­ко, в био­ло­гии не суще­ству­ет тако­го поня­тия, как опти­маль­ная или опре­де­лён­ная тра­ек­то­рия. Эво­лю­ция воз­мож­на толь­ко в силу общих и неопти­маль­ных тра­ек­то­рий. Дар­ви­нист­ский есте­ствен­ный отбор явля­ет­ся выра­же­ни­ем нави­га­ции сов­ме­сти­мых и согла­су­ю­щих­ся тра­ек­то­рий. Систе­ма эво­лю­ци­о­ни­ру­ет и адап­ти­ру­ет­ся, пото­му что у неё нет опре­де­лён­ной – наи­бо­лее опти­маль­ной – тра­ек­то­рии или эво­лю­ци­он­но­го пути. Дру­ги­ми сло­ва­ми, инва­ри­ант­но­сти физи­ки, кото­рые вли­я­ют на мате­ма­ти­че­ские инва­ри­ант­но­сти посред­ством мак­си­маль­но ста­би­ли­зи­ро­ван­ных кон­цеп­тов, не суще­ству­ют в био­ло­ги­че­ских систе­мах. Вот поче­му при­ме­не­ние мате­ма­ти­ки к нау­кам о жиз­ни при­во­дит к опре­де­лён­ным фор­мам пута­ни­цы. Если мы гово­рим, что жизнь не может быть мате­ма­ти­зи­ро­ва­на, мы отста­и­ва­ем берг­со­ни­ан­ское заблуж­де­ние, кото­рое закан­чи­ва­ет­ся одоб­ре­ни­ем вита­ли­сти­че­ской невы­ра­зи­мо­сти [ineffability] жиз­ни. Но если без вся­ко­го пред­ва­ри­тель­но­го рас­смот­ре­ния мы утвер­жда­ем, что можем мате­ма­ти­зи­ро­вать био­ло­гию с помо­щью име­ю­щей­ся в нашем рас­по­ря­же­нии мате­ма­ти­ки, то по сути мы рас­ши­ря­ем кон­цеп­ту­аль­ную ста­биль­ность совре­мен­ной мате­ма­ти­ки, уко­ре­нён­ной в физи­ке, на био­ло­гию, кото­рую нель­зя три­ви­аль­ным обра­зом реду­ци­ро­вать до прин­ци­пов физи­ки, таких как сохра­не­ние сим­мет­рии. Тем не менее мате­ма­ти­ка не сто­ит на месте и дости­же­ния, кото­рые были реа­ли­зо­ва­ны с помо­щью раз­лич­ных обла­стей гео­мет­рии, топо­ло­гии и алгеб­ры, за послед­ние два­дцать лет в осо­бен­но­сти, дела­ют воз­мож­ным кон­цеп­ту­аль­ную реор­га­ни­за­цию мате­ма­ти­ки, а так­же веро­ят­ный пере­смотр нынеш­ней эпи­сте­ми­че­ской орга­ни­за­ции биологии.

Итак, про­бле­ма гене­ра­ли­за­ции в мате­ма­ти­ке не свя­за­на с гене­ра­ли­за­ци­ей в том смыс­ле, в кото­ром мы гово­рим, что «мы слиш­ком обоб­ща­ем», это не совсем про­бле­ма, это пози­тив­ная про­грам­ма. Вме­сто того, что­бы быть нега­тив­ным аспек­том, гене­ра­ли­за­ция в дан­ном слу­чае харак­те­ри­зу­ет гене­ра­тив­ную струк­ту­ру мате­ма­ти­ки. Гене­ра­ли­за­ция дела­ет воз­мож­ным кон­стру­и­ро­ва­ние диа­лек­ти­че­ской фор­мы гене­ра­тив­но­сти меж­ду локаль­ны­ми и част­ны­ми кон­цеп­та­ми и струк­ту­ра­ми мате­ма­ти­ки и их гене­ра­ли­зо­ван­ны­ми кон­тра­пунк­та­ми. Имен­но эта диа­лек­ти­че­ская гене­ра­тив­ность, став­шая воз­мож­ной бла­го­да­ря про­грам­ме гене­ра­ли­за­ции, рас­ши­ря­ет воз­мож­но­сти мате­ма­ти­ки и дела­ет воз­мож­ной кон­цеп­ту­аль­ную реор­га­ни­за­цию того рода, о кото­рой я гово­рил в кон­тек­сте мате­ма­ти­ки и обнов­лён­но­го при­ме­не­ния послед­ней в био­ло­гии. Про­грам­ма гене­ра­ли­за­ции осу­ществ­ля­ет река­либ­ров­ку мате­ма­ти­ки в рам­ках дав­ней тра­ди­ции уни­вер­са­лиз­ма посред­ством созда­ния син­те­ти­че­ской сре­ды меж­ду част­ным и уни­вер­саль­ным, меж­ду локаль­ны­ми и гло­баль­ны­ми струк­ту­ра­ми, вари­а­ци­я­ми и инва­ри­ан­та­ми, каче­ством и коли­че­ством, раз­ли­чи­ем и инте­гра­ци­ей. То, что фран­цуз­ский мате­ма­тик и фило­соф Жан Пети­то назы­ва­ет «бимо­да­ли­за­ци­ей» в мате­ма­ти­ке, пред­став­ля­ет собой раз­во­ра­чи­ва­ние гене­ра­тив­ной син­те­ти­че­ской сре­ды меж­ду модаль­ны­ми полю­са­ми, а для это­го необ­хо­ди­ма стро­гая про­грам­ма про­це­дур­ной гене­ра­ли­за­ции кон­цеп­тов или, дру­ги­ми сло­ва­ми, бимо­да­ли­за­ция их на част­ные и общие режи­мы, локаль­ные и гло­баль­ные кон­струк­ты2. За этой про­грам­мой гене­ра­ли­за­ции совре­мен­ной мате­ма­ти­ки сто­ит дол­гая тра­ди­ция исто­ри­че­ских кон­цеп­ту­аль­ных и фило­соф­ских про­блем. Дело не в том, что мате­ма­ти­ке свой­ствен­на сво­е­го рода одер­жи­мость гене­ра­ли­за­ци­ей – нет, всё это – реак­ции на опре­де­лён­ные исто­ри­че­ские про­бле­мы фило­со­фии и, в более кон­крет­ном смыс­ле, это – реак­ции на мате­ма­ти­че­ские про­бле­мы, к кото­рым мы при­шли и над кото­ры­ми сей­час рабо­та­ют мате­ма­ти­ки. Гене­ра­ли­за­ци­он­ный аспект мате­ма­ти­ки и идея бимо­да­ли­за­ции, кото­рая содей­ству­ет гене­ра­тив­но­сти мате­ма­ти­ки, воз­вра­ща­ют нас к пред­ме­ту наше­го раз­го­во­ра, – к фор­ма­ли­за­ции про­стран­ства уни­вер­саль­но­го и надёж­ной иден­ти­фи­ка­ции локаль­но­го участ­ка [site] как того, что погру­же­но в это пространство.

˜

Я при­сту­паю к вопро­су об «обра­ще­нии к про­стран­ству уни­вер­саль­но­го» с обсуж­де­ния про­бле­мы лока­ли­за­ции. Редук­тив­но гово­ря, для того что­бы обра­тить­ся к про­стран­ству, пол­ный объ­ём кото­ро­го не задан, нуж­но с чего–то начать, то есть най­ти и опре­де­лить уча­сток, с помо­щью кото­ро­го мы можем обра­тить­ся к это­му про­стран­ству, не при­бе­гая при этом к чрез­мер­но­му рас­ши­ре­нию ресур­сов участ­ка и не огра­ни­чи­ва­ясь непо­сред­ствен­ны­ми ресур­са­ми его локаль­но­го гори­зон­та. Это вопрос лока­ли­за­ции, кото­рый, как я пола­гаю, явля­ет­ся одной из самых клас­си­че­ских про­блем фило­со­фии. Фак­ти­че­ски, вопрос лока­ли­за­ции лежит в осно­ва­нии онто­ло­ги­че­ско­го и эпи­сте­мо­ло­ги­че­ско­го обос­но­ва­ния, кото­рое вы выстра­и­ва­е­те отно­си­тель­но себя само­го, субъ­ек­та мира. Как раз в силу того, что имен­но лока­ли­за­ция дела­ет воз­мож­ным надёж­ное обра­ще­ние и имен­но это надёж­ное обра­ще­ние – в смыс­ле нави­га­ции по раз­лич­ным марш­ру­там – фор­ми­ру­ет зна­ние и при­да­ёт смысл онто­ло­гии. Лока­ли­за­ция – это все­гда акт орга­ни­за­ции или кон­фи­гу­ра­ции, она дей­ству­ет по схе­ме «над­ру­га­тель­ства» над ланд­шаф­том, как пред­ла­га­ет назы­вать это Жиль Шат­ле3. Пер­тур­ба­ция, вве­де­ние нерав­но­ве­сия, озна­чен­ное [designated] отчуж­де­ние, систе­ма­ти­че­ское дистан­ци­ро­ва­ние, кото­рое при­во­дит к воз­мож­но­сти каче­ствен­ной орга­ни­за­ции инфор­ма­ции с опо­рой на гомо­ген­ную инфор­ма­цию, в кото­рой нет ниче­го заданного.

Пред­ста­вим про­стран­ство уни­вер­саль­но­го в каче­стве гомо­ген­но­го инфор­ма­ци­он­но­го ланд­шаф­та, в кото­ром всё явля­ет собой одно и то же [one and the same]. Это – пусты­ня, для кото­рой пока не суще­ству­ет ни кар­ты, ни ком­па­са. Для того что­бы в этой пустыне ста­ла воз­мож­ной нави­га­ция, сна­ча­ла мы долж­ны вве­сти в неё обо­зна­чен­ную неста­биль­ность с целью нару­ше­ния или каче­ствен­но­го воз­буж­де­ния эпи­сте­мо­ло­ги­че­ски непро­зрач­ной гомо­ген­но­сти это­го про­стран­ства. Эта обо­зна­чен­ная неста­биль­ность и локаль­ное воз­му­ще­ние гене­ри­ру­ют первую воз­мож­ность для орга­ни­за­ции и нави­га­ции про­стран­ства, кото­рое не может рас­ска­зать нам свою исто­рию или про­ве­сти нас через свои тай­ны. Обо­зна­чен­ная неста­биль­ность, кото­рая будо­ра­жит гомо­ген­ный инфор­ма­ци­он­ный ланд­шафт и откры­ва­ет раз­рыв в гори­зон­те, кото­рый в про­тив­ном слу­чае явля­ет­ся коли­че­ствен­ным, пред­став­ля­ет собой первую воз­мож­ность для каче­ствен­ной орга­ни­за­ции инфор­ма­ции и, соот­вет­ствен­но, нави­га­ции это­го про­стран­ства. Она поме­ща­ет в пустыне эпи­сте­ми­че­скую мет­ку [cue]. Это – при­ём, кото­рый опре­де­ля­ет [specifies] про­цесс обра­зо­ва­ния кон­цеп­тов [process of conception]. Что пред­став­ля­ет собой этот про­цесс? Это каче­ствен­ная орга­ни­за­ция гомо­ген­ной инфор­ма­ции в хоро­шо орга­ни­зо­ван­ные каче­ствен­но скон­фи­гу­ри­ро­ван­ные локаль­ные про­стран­ства, снаб­жён­ные раз­лич­ны­ми модаль­но­стя­ми досту­па, извест­ны­ми как кон­цеп­ты, кото­рые могут ука­зы­вать в раз­лич­ных направ­ле­ни­ях, а так­же наде­ле­ны аль­тер­на­тив­ны­ми адре­са­ми. Про­стран­ство кон­цеп­та как локаль­но­го участ­ка явля­ет­ся эпи­сте­ми­че­ской мет­кой, но не содер­жа­тель­ной кар­той, оно осу­ществ­ля­ет мини­ма­лист­ское вме­ша­тель­ство, что­бы запу­стить гораз­до более мас­штаб­ные и после­до­ва­тель­ные эпи­сте­ми­че­ские при­ё­мы. Корот­ко гово­ря, кон­цепт – это еди­ни­ца [unit] знания.

Сама эта идея поме­ще­ния или орга­ни­за­ции эпи­сте­ми­че­ской мет­ки на ланд­шаф­те, нави­га­ци­он­ная кар­та кото­ро­го не явля­ет­ся непо­сред­ствен­но задан­ной, резю­ми­ру­ет вуль­гар­ный спор о дихо­то­мии при­ро­ды и куль­ту­ры, кото­рый, на мой взгляд, лежит в осно­ве вопро­сов, напри­мер, об уни­вер­саль­но­сти и совре­мен­но­сти: подоб­но пустыне, кото­рая всю­ду явля­ет собой одно и то же, имен­но в силу её гомо­ген­но­сти мы не име­ем досту­па к её ланд­шаф­ту, монизм при­ро­ды не поз­во­ля­ет нам познать при­ро­ду без орга­ни­за­ции эпи­сте­ми­че­ско­го раз­ло­ма. Онто­ло­ги­че­ски, при­ро­да не про­во­дит раз­ли­чие в себе самой. Монизм в этом смыс­ле – это онто­ло­ги­че­ская реаль­ность, кото­рая тре­бу­ет целе­со­об­раз­ной эпи­сте­ми­че­ской стра­те­гии: имен­но в силу это­го избыт­ка инфор­ма­ци­он­ной гомо­ген­но­сти – пусты­ни, кото­рая всю­ду явля­ет собой одно и то же – мы не можем при­бли­зить­ся к при­ро­де или осу­ще­ствить нави­га­цию. Раз­де­ле­ние при­ро­ды и куль­ту­ры – это эпи­сте­ми­че­ское раз­де­ле­ние, а не онто­ло­ги­че­ское. С точ­ки зре­ния воз­мож­но­сти эпи­сте­ми­че­ско­го сцеп­ле­ния [traction] , это раз­де­ле­ние явля­ет­ся необ­хо­ди­мым и отнюдь не стро­гим. Оно спо­соб­ству­ет фор­мам обра­ще­ния к при­ро­де, досе­ле неви­дан­ным. Утвер­жде­ние, что всё есть при­ро­да, – это в луч­шем слу­чае потвор­ство вуль­гар­но­сти оче­вид­но­го, а в худ­шем – пол­ная сле­по­та к эпи­сте­ми­че­ским усло­ви­ям, бла­го­да­ря кото­рым мы спо­соб­ны посте­пен­но пости­гать природу.

Бимо­да­ли­за­ция уни­вер­саль­но­го на соот­вет­ству­ю­щие гло­баль­ные и локаль­ные гори­зон­ты – это нави­га­ци­он­ная стра­те­гия, кото­рую сле­ду­ет пони­мать в све­те локаль­но­го раз­ры­ва, реги­о­наль­ной дис­крет­но­сти. Созда­ние или пости­же­ние это­го локаль­но­го раз­ры­ва – это базо­вый при­ём, сто­я­щий за фор­ми­ро­ва­ни­ем кон­цеп­та как локаль­но­го участ­ка, отли­ча­ю­ще­го­ся соот­вет­ству­ю­щей каче­ствен­но диф­фе­рен­ци­ро­ван­ной инфор­ма­ци­ей. Имен­но кон­цепт как реги­о­наль­ный раз­рыв или локаль­ное нару­ше­ние в каче­ствен­но гомо­ген­ной инфор­ма­ции спо­соб­ству­ет при­бли­же­ни­ям и марш­ру­там [pathways], невоз­мож­ным в отсут­ствие эпи­сте­ми­че­ско­го раз­ры­ва. Попыт­ка понять при­ро­ду без эпи­сте­ми­че­ско­го раз­де­ле­ния, толь­ко в све­те онто­ло­ги­че­ско­го мониз­ма, – это воз­зва­ние к мисти­циз­му. Его резуль­та­том ста­но­вит­ся либо невы­ра­зи­мая кон­цеп­ция при­ро­ды, либо образ при­ро­ды как вме­сти­ли­ща смыс­лов и исто­рий о нём самом. Как толь­ко мы наста­и­ва­ем на том, что мир – это репо­зи­то­рий смыс­лов, что в нём есть исто­рии, кото­рые могут быть пове­да­ны субъ­ек­ту без какого–либо тре­бо­ва­ния к субъ­ек­ту создать необ­хо­ди­мое эпи­сте­ми­че­ское усло­вие, мы уже взя­ли на себя обя­за­тель­ство сохра­нять ста­биль­ное отно­ше­ние меж­ду позна­ю­щим субъ­ек­том и миром. Мир все­гда обра­щён к субъ­ек­ту, как если бы он желал рас­ска­зать исто­рию, нет необ­хо­ди­мо­сти в том, что­бы субъ­ект деста­би­ли­зи­ро­вал свой задан­ный ста­тус, что­бы он эпи­сте­ми­че­ски разу­ко­ре­нил­ся [uproot] с целью про­це­дур­ной нави­га­ции ланд­шаф­та. Субъ­ект мира как гото­вый объ­ект опы­та и вме­сти­ли­ще смыс­лов – это доволь­но устой­чи­вая антро­по­цен­три­че­ская и кон­сер­ва­тив­ная фор­ма субъ­ек­та, несмот­ря на то, что он пре­тен­ду­ет на пря­мо противоположное.

Лока­ли­за­цию сле­ду­ет пони­мать в кон­тек­сте при­ве­де­ния к эпи­сте­ми­че­ско­му усло­вию, кото­рое в слу­чае его стро­го соблю­де­ния отме­ня­ет любое сохра­ня­ю­ще­е­ся отно­ше­ние меж­ду позна­ю­щим субъ­ек­том и миром, вме­сто того, что­бы закре­пить субъ­ек­та в кон­крет­ном месте, оно сни­ма­ет субъ­ек­та с яко­ря посре­ди нави­га­ци­он­но­го ланд­шаф­та. Это – иско­ре­ня­ю­щий [deracinating] эффект, кото­рый фик­си­ру­ет­ся в каче­стве усло­вия предо­став­ле­ния воз­мож­но­стей [enablement], посколь­ку он высво­бож­да­ет эпи­сте­ми­че­ские пер­спек­ти­вы, кото­рые до сих пор оста­ва­лись в пле­ну тира­нии здесь и сей­час – то есть позна­ю­ще­го субъ­ек­та, при­ко­ван­но­го к локаль­ной обла­сти и при­ви­ле­ги­ро­ван­ной систе­ме отсчё­та. Лока­ли­за­ция име­ет оче­вид­ные след­ствия для мыс­ли не толь­ко пото­му, что мы сами явля­ем­ся локаль­ны­ми вопло­ще­ни­я­ми в рам­ках тел­лу­ри­че­ско­го [terrestrial] гори­зон­та, но и с эпи­сте­мо­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния: кон­цепт как про­стран­ство, посред­ством кото­ро­го мы полу­ча­ем пред­став­ле­ние о мире, – это локаль­ный гори­зонт. Кон­цепт как наи­бо­лее фун­да­мен­таль­ная еди­ни­ца зна­ния – это локаль­ный гори­зонт, локаль­но орга­ни­зо­ван­ное про­стран­ство инфор­ма­ции в рам­ках обшир­ной инфе­рен­ци­аль­ной эко­но­ми­ки, и он погру­жён в общую струк­ту­ру зна­ния. Таким обра­зом, вопрос лока­ли­за­ции поз­во­ля­ет нам орга­ни­зо­вать систе­ма­ти­че­ское изу­че­ние локаль­но­го кон­тек­ста, и в част­но­сти – систе­ма­ти­че­ский ана­лиз кон­цеп­ту­аль­но­го пове­де­ния. В этом смыс­ле мы можем ска­зать, что лока­ли­за­ция – это пре­дель­ная про­це­дур­ная сеть коор­ди­нат мыс­ли. Это – про­це­ду­ра – более того, гра­ду­а­лист­ская и поша­го­вая про­це­ду­ра – пото­му что, как я наме­рен утвер­ждать далее, локаль­ное – это то, что не уко­ре­не­но [not rooted]. Его ана­лиз – это не вопрос уве­ли­че­ния и умень­ше­ния мас­шта­ба при рас­смот­ре­нии кон­крет­ной точ­ки. Вме­сто это­го изу­че­ние локаль­но­го тре­бу­ет про­це­ду­ры, поз­во­ля­ю­щей отсле­жи­вать его в нави­га­ци­он­ном кон­тек­сте, в соот­но­ше­нии с дру­ги­ми локаль­ны­ми гори­зон­та­ми, через раз­лич­ные направ­ле­ния и адре­са. Ника­кое акси­о­ма­ти­че­ское обя­за­тель­ство на уровне локаль­но­го не име­ет смыс­ла вне кон­тек­ста этой про­це­ду­ры, то есть име­ет его толь­ко тогда, когда мы лока­ли­зу­ем пара­мет­ры и ори­ен­ти­ры или, гово­ря шире, иден­ти­фи­ци­ру­ем то, что дела­ет локаль­ную область локаль­ной. Локаль­ное – это не фик­си­ро­ван­ная точ­ка в про­стран­стве, это подвиж­ная струк­ту­ра, погру­жён­ная в типо­вую [generic] сре­ду. Её внут­рен­ний ана­лиз все­гда сопря­жён с внеш­ним синтезом.

При взгля­де с дру­гой пози­ции, лока­ли­за­ция – это ответ на про­бле­му, свя­зан­ную с тем, что мы не рас­по­ла­га­ем непо­сред­ствен­ным досту­пом к гло­баль­но­му гори­зон­ту или уни­вер­саль­но­му про­стран­ству, мы не зна­ем его пол­но­го объ­ё­ма и не вла­де­ем его кар­той. Систе­ма­тич­ность совре­мен­но­го зна­ния про­ис­те­ка­ет имен­но из отсут­ствия тако­го досту­па к типо­во­му ланд­шаф­ту, из того фак­та, что невоз­мож­но познать уни­вер­саль­ное про­стран­ство при­ро­ды без какой–либо меди­а­ции на уровне част­но­го или локаль­но­го. Дру­ги­ми сло­ва­ми, посколь­ку мас­штаб гло­баль­но­го гори­зон­та не явля­ет­ся задан­ным, посколь­ку мы не рас­по­ла­га­ем пред­ва­ри­тель­ной инфор­ма­ци­ей о гло­баль­ной струк­ту­ре, в кото­рой рабо­та­ем, тре­бо­ва­ния позна­ния будут наце­ле­ны на про­це­ду­ры локаль­но­го кон­стру­и­ро­ва­ния, орга­ни­за­ции и исследования.

˜

Как я уже гово­рил, про­стран­ство уни­вер­саль­но­го опре­де­ля­ет­ся дву­мя харак­те­ри­сти­ка­ми: непре­рыв­но­стью и кон­тин­гент­но­стью, кото­рые, в свою оче­редь, спе­ци­фи­ци­ру­ют­ся в кон­тек­сте док­трин сине­хиз­ма и тихиз­ма. Тезис состо­ит в том, что локаль­ный кон­текст непре­рыв­но­сти явля­ет­ся локаль­ным кон­тек­стом дис­крет­но­го, напо­до­бие точ­ки; и если это так, если кон­цепт – это дис­крет­ный гори­зонт с опре­де­лён­ной пер­спек­ти­вы, посколь­ку это локаль­ный кон­текст, то когда мы име­ем дело с вопро­сом лока­ли­за­ции, в мыс­ли мы име­ем дело с вопро­сом про­це­дур­ных и посте­пен­ных уси­лий [labor]. Пото­му что если мы не рас­по­ла­га­ем пред­ва­ри­тель­ной инфор­ма­ци­ей о гло­баль­ной струк­ту­ре, в кото­рой рабо­та­ем, то всё дав­ле­ние кон­стру­и­ро­ва­ния и тре­бо­ва­ний мыш­ле­ния про­еци­ру­ет­ся на эту локаль­ную про­це­дур­ную конструкцию.

Но вме­сте с тем не сле­ду­ет забы­вать, что так же, как у нас нет пред­ва­ри­тель­ной инфор­ма­ции о гло­баль­ной струк­ту­ре, у нас нет и апри­ор­ной инфор­ма­ции о кон­крет­ных аспек­тах локаль­но­го кон­тек­ста, вот поче­му вопрос лока­ли­за­ции ста­но­вит­ся важ­ным в све­те кон­кре­ти­за­ции локаль­но­го кон­тек­ста мыс­ли и в све­те про­це­дур­но­го опре­де­ле­ния гло­баль­ной струк­ту­ры, в кото­рую она погру­же­на. Что каса­ет­ся инфор­ма­ции о гло­баль­ных и локаль­ных харак­те­ри­сти­ках, отсут­ствие задан­но­сти не явля­ет­ся пре­пят­стви­ем. Напро­тив, отсут­ствие задан­ной инфор­ма­ции – это сила, кото­рая ста­но­вит­ся импуль­сом для нави­га­ции, она под­пи­ты­ва­ет уси­лие по обра­зо­ва­ния кон­цеп­тов  и обу­слов­ли­ва­ет эпи­сте­ми­че­ские воз­мож­но­сти и марш­ру­ты, кото­рые было бы невоз­мож­но раз­бло­ки­ро­вать, если бы мы дей­ство­ва­ли в усло­ви­ях мак­си­маль­ной исход­ной информации.

Гово­ря здесь о про­це­дур­но­сти, я не имею в виду некую раз­но­вид­ность субъ­ек­ти­вист­ской нави­га­ции: про­це­дур­ность – это фор­ма нави­га­ции. Это изме­не­ние пер­спек­ти­вы и пове­де­ния в соот­вет­ствии с логи­кой пра­вил (а не в соот­вет­ствии с пра­ви­ла­ми логи­ки), в соот­вет­ствии с тре­бо­ва­ни­я­ми локаль­но­го кон­тек­ста, в соот­вет­ствии с семан­ти­че­ским кон­тек­стом локаль­ной обла­сти в рам­ках более широ­ко­го гори­зон­та. Таким обра­зом, про­це­дур­ность в этом смыс­ле явля­ет­ся фор­мой кон­стру­и­ро­ва­ния, кото­рая дела­ет воз­мож­ным поша­го­вое раз­вёр­ты­ва­ние осно­ван­но­го на пра­ви­лах арсе­на­ла разу­ма, что­бы мы мог­ли при­ме­нять кон­крет­ную мето­до­ло­гию к раз­лич­ным локаль­ным кон­тек­стам. Кро­ме того, она дела­ет воз­мож­ным посте­пен­ное пони­ма­ние диа­лек­ти­ки меж­ду локаль­ны­ми и гло­баль­ны­ми кон­тек­ста­ми, при том усло­вии, что мы рабо­та­ем в нетри­ви­аль­ной сре­де, а гло­баль­ная инте­гра­ция инфор­ма­ции не явля­ет­ся про­сто рас­ши­ре­ни­ем локаль­ной интеграции.

Это очень важ­но. В кон­тек­сте про­це­дур­но­сти мы долж­ны пони­мать, что отда­лён­ные гло­баль­ные пове­ден­че­ские харак­те­ри­сти­ки не явля­ют­ся про­сто схо­жи­ми или гомо­те­тич­ны­ми вари­а­ци­я­ми локаль­ных пове­ден­че­ских харак­те­ри­стик. Про­це­дур­ность или сме­ще­ние пер­спек­ти­вы в соот­вет­ствии со сме­ной ланд­шаф­та пра­вил – это ответ на дан­ную асим­мет­рию меж­ду гло­баль­ным и локаль­ным. К при­ме­ру, кон­тин­гент­ность раз­лич­ных уров­ней раз­ли­ча­ет­ся. Мы не можем рас­ши­рить кон­цепт кон­тин­гент­но­сти уров­ня инди­ви­ду­аль­но­го игро­ка до кон­тин­гент­но­сти уров­ня серии игро­вых сес­сий, и послед­нюю – до уров­ня кон­тин­гент­но­сти уров­ня кази­но. Они име­ют раз­лич­ные уров­ни веро­ят­но­сти, кото­рые не могут чрез­мер­но рас­ши­рять­ся отно­си­тель­но друг дру­га. Назы­вая эту иерар­хию азарт­ных игр «кон­тин­гент­но­стью» без какого–либо учё­та спе­ци­фи­ка­ций каж­до­го отдель­но­го уров­ня, мы созда­ём плос­кий уни­вер­сум. Плос­кий уни­вер­сум – это три­ви­аль­ная сре­да, в кото­рой содер­жа­ние локаль­ной обла­сти рав­но­мер­но рас­пре­де­ля­ет­ся по все­му гори­зон­ту. Это ещё одна вари­а­ция того, что Марк Уил­сон назы­ва­ет «клас­си­че­ским пред­став­ле­ни­ем о кон­цеп­тах»4. Соглас­но клас­си­че­ско­му пред­став­ле­нию, кон­цепт пол­но­стью и в отно­ше­нии один к одно­му охва­ты­ва­ет объ­ект. Спе­ку­ля­тив­ные след­ствия тако­го уни­вер­су­ма дей­стви­тель­но при­вле­ка­тель­ны, посколь­ку всё может при­ме­нять­ся вез­де, где угод­но, кон­цеп­ты мож­но чрез­мер­но рас­ши­рять с одной обла­сти на дру­гую про­из­воль­ным обра­зом. Но, как отме­ча­ет Марк Уил­сон, этот кон­цеп­ту­аль­ный уни­вер­сум рис­ко­ван­но пере­гру­жен. Он напо­ми­на­ет дом, в кото­ром течёт под­вал, и при попыт­ке его отре­мон­ти­ро­вать про­се­да­ет пол на кухне, а при ремон­те пола выяс­ня­ет­ся, что про­рва­ло какие–то тру­бы. Всё все­гда при­хо­дит­ся латать, пото­му что в конеч­ном счё­те в этом уни­вер­су­ме не рабо­та­ет ниче­го, всё соору­же­ние – это кар­точ­ный домик. Нетруд­но обна­ру­жить эту зако­но­мер­ность в неко­то­рых спе­ку­ля­тив­ных фило­со­фи­ях, где либо объ­ект, либо кон­тин­гент­ность высту­па­ют в каче­стве тако­го безум­но­го клея – вели­кой идеи – кото­рая удер­жи­ва­ет всё вме­сте на локаль­ном и гло­баль­ном уров­нях. Упло­щён­ность [flatness] – это дру­гое назва­ние усло­вия три­ви­аль­но­сти, когда гло­баль­ная струк­ту­ра обла­да­ет теми же харак­те­ри­сти­ка­ми и/или пове­де­ни­ем, что и её локаль­ные поля. Но когда суще­ству­ет асим­мет­рия меж­ду гло­баль­ным и локаль­ным – нетри­ви­аль­ность – мы не можем при­бе­гать исклю­чи­тель­но к ана­ли­зу (локаль­но ори­ен­ти­ро­ван­но­му) и полу­чать или иссле­до­вать тем самым гло­баль­ную струк­ту­ру. Кон­цеп­ту­аль­ное кар­то­гра­фи­ро­ва­ние нетри­ви­аль­но­го уни­вер­су­ма тре­бу­ет раз­лич­ных кон­цеп­ту­аль­ных карт или нави­га­ци­он­ных атла­сов, рас­пре­де­лён­ных на раз­ных высо­тах в соот­вет­ствии с их раз­лич­ным апри­ор­ным статусом.

˜

Все мыс­ли, всё кон­цеп­ту­аль­ное пове­де­ние начи­на­ют­ся с мини­маль­ной ске­лет­ной модаль­но­сти локаль­но­го, они начи­на­ют­ся с усло­вия три­валь­но­сти. Нетра­виаль­ность не явля­ет­ся задан­ной, это вопрос кон­стру­и­ро­ва­ния, вопрос про­це­дур­но­сти, а не чего–то, что заве­до­мо доступ­но. Вме­сто того что­бы пред­став­лять собой нечто задан­ное, нетри­ви­аль­ность – то есть ком­плекс­ный и про­дук­тив­ный пере­ход от локаль­но­го к гло­баль­но­му – это стрем­ле­ние мыс­ли: это то, что долж­но быть скон­стру­и­ро­ва­но и достиг­ну­то. Поэто­му наша роль здесь состо­ит в том, что­бы наме­тить пере­ход от три­ви­аль­ных локаль­ных усло­вий мыс­ли и кон­цеп­тов, от локаль­ных гори­зон­тов к их нетри­ви­аль­ным глобальным/локальным спле­те­ни­ям. Это стрем­ле­ние фак­ти­че­ски акцен­ти­ру­ет­ся всей тра­ек­то­ри­ей про­дол­жа­ю­щей­ся копер­ни­кан­ской рево­лю­ции. С сугу­бо исто­ри­че­ской точ­ки зре­ния, копер­ни­кан­ская рево­лю­ция – это не что иное, как пере­ори­ен­та­ция пто­ле­ме­ев­ских локаль­ных кон­цеп­тов – кото­рые в дан­ном слу­чае озна­ча­ют зем­лю как локаль­ный гори­зонт. Копер­ник осу­ществ­ля­ет вот что: он пере­ори­ен­ти­ру­ет зем­лю как локаль­ный кон­текст мыс­ли. Он не осу­ществ­ля­ет сво­е­го рода раз­рыв, вро­де гипер­бо­ли­че­ско­го пони­ма­ния науч­но­го собы­тия, раз­рыв с пто­ле­ме­ев­ской моде­лью. С мате­ма­ти­че­ской точ­ки зре­ния, копер­ни­кан­ское пре­об­ра­зо­ва­ние пто­ле­ме­ев­ско­го миро­воз­зре­ния не так уж зна­чи­тель­но: он про­сто его пере­ори­ен­ти­ру­ет, немно­го сме­ща­ет с локаль­но­го кон­тек­ста в сто­ро­ну сре­ды, в кото­рой послед­нее [миро­воз­зре­ние] «раз­ме­ще­но». Вме­сто того что­бы дать объ­яс­не­ние дви­же­нию пла­нет в соот­вет­ствии с гео­цен­три­че­ской систе­мой коор­ди­нат, он изу­ча­ет огра­ни­чен­ное дви­же­ние пла­нет, уже доступ­ное в рам­ках пто­ле­ме­ев­ской систе­мы, исхо­дя из новой, постро­ен­ной извне зем­ли, струк­ту­ры рефе­рен­ции. Тем самым он обна­ру­жи­ва­ет и объ­еди­ня­ет раз­лич­ные пла­не­тар­ные дви­же­ния, изме­ня­ет кон­фи­гу­ра­цию небес­ных дви­же­ний и тем самым при­пи­сы­ва­ет зем­ле пол­но­вес­ную мобиль­ность, что откры­ва­ет доро­гу для кепле­ри­ан­ской рево­лю­ции. По сути, Копер­ник мани­пу­ли­ру­ет и нару­ша­ет пто­ле­ме­ев­скую систе­му, выво­ра­чи­вая её наизнан­ку, осу­ществ­ляя пере­ход от гео­астраль­ной к гелио­астраль­ной систе­ме5. Как я буду утвер­ждать, то, как Копер­ник изу­ча­ет локаль­ный гори­зонт или уча­сток, очень важ­но, пото­му что это – типо­вая модель эпи­сте­мо­ло­ги­че­ской революции.

Что­бы понять эту диа­лек­ти­ку гло­баль­но­го и локаль­но­го, кон­цеп­та и его сре­ды, нам нуж­но понять, что локаль­ный кон­текст или локаль­ное поле очень кос­вен­ным обра­зом упразд­ня­ет миф об окру­жа­ю­щем про­стран­стве; как толь­ко мы вво­дим локаль­ный кон­текст – напри­мер, сре­ду – мы уста­нав­ли­ва­ем фор­му пере­хо­да, пере­ме­ще­ния инфор­ма­ции меж­ду соот­вет­ству­ю­щим типо­вым фоном и лока­ли­зо­ван­ным перед­ним пла­ном. Так что это не то же самое, что ска­зать, к при­ме­ру, что у нас про­сто есть кон­цепт точ­ки и мы вво­дим его в гото­вую типо­вую сре­ду, кото­рая уже зада­на. Как толь­ко мы вво­дим локаль­ный гори­зонт в гло­баль­ное мно­го­об­ра­зие, мы созда­ём фор­му син­те­за меж­ду гло­баль­ным и локаль­ным, а так­же рас­про­стра­ня­ем опре­де­лён­ный диа­па­зон модаль­но­стей для это­го локаль­но­го кон­тек­ста. Обу­стра­и­вая локаль­ное поле, мы не можем рас­смат­ри­вать его как ней­траль­ную точ­ку, посколь­ку теперь оно обла­да­ет соб­ствен­ным про­стран­ством, про­ме­жу­точ­ной формой–пространством, кото­рое соеди­ня­ет локаль­ное с окру­жа­ю­щим его ландшафтом.

Напри­мер, возь­мём кон­цепт точ­ки, вве­дён­ной в гло­баль­ной сре­ду; тогда модаль­но­сти этой точ­ки ста­но­вят­ся рас­плыв­ча­ты­ми, точ­ность [exactness] точ­ки ста­но­вит­ся неяс­ной, пото­му что, когда мы погру­жа­ем локаль­ный кон­текст в гло­баль­ное мно­го­об­ра­зие, его пре­де­лы рас­плав­ля­ют­ся, сли­ва­ют­ся с пла­стич­но­стью гло­баль­ной сре­ды, его точ­ная кар­та ста­но­вит­ся нечёт­кой. Сде­лать модаль­но­сти локаль­но­го кон­тек­ста нечёт­ки­ми таким обра­зом – зна­чит сде­лать воз­мож­ным кон­стру­и­ро­ва­ние точ­ки в соот­вет­ствии с раз­лич­ны­ми воз­мож­но­стя­ми. Инту­и­тив­ный спо­соб понять это – обра­тить­ся к при­ме­ру Пир­са: кляк­се чер­нил на белой бума­ге, гра­ни­ца отме­ти­ны с белой бума­гой или её типо­вой сре­дой явля­ет­ся нечёт­кой. Эта нечёт­кость изоби­лу­ет так назы­ва­е­мы­ми possibilia или геометрически–модальными адре­са­ми, посред­ством кото­рых мы можем кар­то­гра­фи­ро­вать внут­рен­нюю струк­ту­ру точ­ки, а вме­сте с тем – рекон­стру­и­ро­вать её совер­шен­но раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми. Одно из след­ствий тео­рии кате­го­рий в мате­ма­ти­ке – это гео­мет­ри­че­ское пони­ма­ние possibilia как раз­лич­ных сцеп­ле­ний ука­за­те­лей или мор­физ­мов. Каж­дое сцеп­ле­ние ука­за­те­лей – это мно­же­ство альтернативных/возможных адре­сов для задан­но­го мате­ма­ти­че­ско­го объекта.

Нечёт­кое пони­ма­ние кон­цеп­тов в этом смыс­ле явля­ет­ся про­дук­тив­ным пони­ма­ни­ем кон­цеп­тов, посколь­ку нечёт­кость пред­по­ла­га­ет рас­по­ло­жен­ность кон­цеп­та в рам­ках более широ­кой инфе­рен­ци­аль­ной сре­ды, где его мож­но по–разному отсле­жи­вать, кон­стру­и­ро­вать или орга­ни­зо­вы­вать аль­тер­на­тив­ны­ми спо­со­ба­ми и обра­щать­ся к нему посред­ством раз­лич­ных модаль­но­стей досту­па. Это – осно­ва топологического/геометрического пони­ма­ния инфе­рен­ци­аль­ной эко­но­ми­ки кон­цеп­та, вос­хо­дя­ще­го к Пир­су и analysis situs Лейб­ни­ца, или к гео­мет­рии ситуации.

Как толь­ко локаль­ное поня­то как погру­жён­ное в общую сре­ду, для про­це­ду­ры лока­ли­за­ции ста­но­вит­ся доступ­ным новое мно­же­ство инфор­ма­ции. Инфор­ма­ция, каса­ю­ща­я­ся част­но­сти (точ­но­сти) и уни­вер­саль­но­сти (общ­но­сти) заме­ня­ет­ся про­ме­жу­точ­ным мно­же­ством инфор­ма­ции, каса­ю­щей­ся рас­плыв­ча­то­сти (полу­чен­ной в резуль­та­те син­те­за меж­ду точ­но­стью и общ­но­стью). Это про­ме­жу­точ­ное мно­же­ство инфор­ма­ции репре­зен­ти­ру­ет кон­цепт поля или окрест­но­сти [neighborhood], посред­ством кото­ро­го локаль­ное может быть пол­но­стью оха­рак­те­ри­зо­ва­но как с точ­ки зре­ния его соб­ствен­ной внут­рен­ней струк­ту­ры, так и с точ­ки зре­ния внеш­ней рас­по­ло­жен­но­сти. Тогда лока­ли­за­ция ста­но­вит­ся воз­мож­ной по двум направ­ле­ни­ям, даль­ней­ший ана­лиз (точ­ное кар­то­гра­фи­ро­ва­ние локаль­но­го) и даль­ней­ший син­тез (общее кар­то­гра­фи­ро­ва­ние локаль­но­го). Без тер­ци­ар­но­го [tertiary] поля огра­ни­чен­ное пред­став­ле­ние о локаль­ном или невы­ра­зи­мом и чрез­мер­но обоб­щён­ном взгля­де на гло­баль­ное фак­ти­че­ски ста­но­вит­ся неиз­беж­но­стью. Рас­по­ло­жен­ность локаль­но­го в рам­ках гло­баль­но­го при­во­дит в дей­ствие гене­ра­тив­ную диа­лек­ти­ку. На одном полю­се эта диа­лек­ти­ка пред­по­ла­га­ет сво­бод­ное и уни­лате­ра­ли­зо­ван­ное выра­же­ние гло­баль­но­го в рам­ках локаль­но­го, а на дру­гом она выра­жа­ет про­це­дур­ное и кусочно–заданное [piecewise] натя­же­ние локаль­но­го на гло­баль­ное. Послед­нее опре­де­ля­ет сво­бо­ду локаль­но­го гори­зон­та, сво­бо­ду, кото­рая заклю­ча­ет­ся в посте­пен­ном кон­стру­и­ро­ва­нии по направ­ле­нию к гло­баль­но­му в соот­вет­ствии с раз­лич­ны­ми аль­тер­на­тив­ны­ми марш­ру­та­ми. Кон­цепт опи­сы­ва­ет сво­бо­ду имен­но тако­го рода, посколь­ку сво­бо­да кон­цеп­та – это вопрос нор­ма­тив­но­го кон­стру­и­ро­ва­ния, кото­рое явля­ет­ся про­це­дур­ным, т. е. его струк­ту­ра эво­лю­ци­о­ни­ру­ет, его пове­де­ние меня­ет­ся в соот­вет­ствии с изме­не­ни­ем логи­ки пра­вил и аль­тер­на­тив­ных путей, кото­рые свя­зы­ва­ют его с инфе­рен­ци­аль­ной сетью. Совре­мен­ное зна­ние – это пол­ная систе­ма­ти­за­ция сво­бо­ды концепта.

˜

Погру­же­ние локаль­но­го в рам­ки гло­баль­но­го озна­ча­ет, что гло­баль­ная син­те­ти­че­ская сре­да пара­мет­ри­зу­ет локаль­ный кон­текст так же, как про­стран­ство и вре­мя пара­мет­ри­зу­ют каж­дый эпи­зод опы­та, свя­зан­но­го с локаль­ным субъ­ек­том. Посколь­ку кон­цепт явля­ет­ся локаль­ным полем, его погру­же­ние в рам­ки инфе­рен­ци­аль­ной сети или обще­го инфор­ма­ци­он­но­го ланд­шаф­та пред­по­ла­га­ет его пара­мет­ри­за­цию. Соот­вет­ствен­но, как внут­рен­няя струк­ту­ра кон­цеп­та, так и его пози­ция в рам­ках инфе­рен­ци­аль­ной сети могут быть в доста­точ­ной сте­пе­ни иден­ти­фи­ци­ро­ва­ны посред­ством ана­ли­за пара­мет­ров, свя­зан­ных с местом – или, гово­ря более тех­ни­че­ски, топо­сом – кон­цеп­та. Адек­ват­ное аналитико–синтетическое рас­смот­ре­ние этих пара­мет­ров даёт нам точ­ное пред­став­ле­ние о кон­цеп­те. Это обра­ще­ние к пара­мет­рам, свя­зан­ным с топо­сом (как тер­ци­ар­ным мно­же­ством инфор­ма­ции для лока­ли­за­ции кон­цеп­та), при­во­дит к сме­ще­нию акцен­та с вопро­са «Что такое кон­цепт?» на вопрос «Где нахо­дит­ся кон­цепт?». Соот­вет­ствен­но, онто­ло­гия кон­цеп­та гео­мет­ри­че­ски и топо­ло­ги­че­ски опре­де­ля­ет­ся его местом, его погру­жён­ной и доступ­ной для раз­но­об­раз­ных спо­со­бов обра­ще­ния локаль­ной ситу­а­ци­ей в про­стран­стве нави­га­ции или позна­ния. Знать – зна­чит соот­вет­ство­вать пра­ви­лам нави­га­ции по концептам–пространствам. Соот­вет­ствен­но, пере­вод онто­ло­гии кон­цеп­та из Что в Где рав­но­си­лен углуб­лён­но­му изу­че­нию струк­ту­ры про­стран­ства, в кото­ром суще­ству­ет концепт.

Систе­ма­ти­че­ское изу­че­ние кон­цеп­та с учё­том его рас­по­ло­жен­но­сти в гло­баль­ной сре­де и внут­рен­ней струк­ту­ры его локаль­но­го кон­тек­ста вле­чёт за собой пере­ход от Что к Где. Это так­же харак­те­ри­зу­ет одну из рево­лю­ций в совре­мен­ной мате­ма­ти­ке, сме­ще­ние от «что» к «где»; имен­но вопрос «где нахо­дит­ся кон­цепт?» дела­ет воз­мож­ным обоб­ще­ние о кон­кре­ти­за­цию карт либо в направ­ле­нии лежа­щих в осно­ве прин­ци­пов, либо в направ­ле­нии новых мате­ма­ти­че­ских объ­ек­тов, уни­вер­саль­но­стей или част­но­стей. В вопро­се «где нахо­дит­ся кон­цепт», гдей­ность [whereness] кон­цеп­та (т. е. его пара­мет­ри­зо­ван­ное место, его адрес в гло­баль­ном про­стран­стве) вет­вит­ся на новые марш­ру­ты и адре­са. Тем самым пове­де­ние кон­цеп­та и его внут­рен­няя струк­ту­ра могут быть раз­ло­же­ны, изу­че­ны или пере­стро­е­ны в соот­вет­ствии с раз­лич­ны­ми аль­тер­на­тив­ны­ми адресами.

Поэто­му вме­сто того, что­бы зада­вать­ся вопро­сом «Что такое кон­цепт?», как если бы мы уже зна­ли всю инфор­ма­цию о локаль­ном кон­тек­сте и дела­ли вид, что он суще­ству­ет сам по себе на фоне ней­траль­но­го окру­жа­ю­ще­го про­стран­ства, мы спра­ши­ва­ем «Где суще­ству­ет кон­цепт?, Где рас­по­ло­жен уча­сток кон­цеп­та?, В соот­вет­ствии с каки­ми модаль­но­стя­ми, марш­ру­та­ми и аль­тер­на­тив­ны­ми усло­ви­я­ми про­из­вод­ства он харак­те­ри­зу­ет­ся?» Толь­ко отве­тив на эти вопро­сы, мы можем при­сту­пить к систе­ма­ти­че­ско­му изу­че­нию локаль­но­го кон­тек­ста. Это так­же то, что Копер­ник неяв­ным обра­зом дела­ет с пто­ле­ме­ев­ской систе­мой: он более не пони­ма­ет кон­цепт зем­ли в кон­тек­сте вопро­са «Что такое зем­ля?», как если бы зем­ля име­ла сво­е­го рода фик­си­ро­ван­ные коор­ди­на­ты, кото­рые дава­ли бы ему всю инфор­ма­цию, необ­хо­ди­мую для пони­ма­ния того, что такое зем­ля. Дру­ги­ми сло­ва­ми, он пыта­ет­ся иссле­до­вать пла­не­ту – локаль­ный уча­сток – не с помо­щью струк­ту­ры рефе­рен­ций, кото­рая в ней уко­ре­не­на. Это – нача­ло про­цес­са иско­ре­не­ния, сня­тия зем­ли с яко­ря её фик­си­ро­ван­но­го места, разу­ко­ре­не­ние чело­ве­ка отно­си­тель­но зем­ли, и, в конеч­ном счё­те, откреп­ле­ние мыс­ли от того, чем когда–то был чело­век. Имен­но это иско­ре­не­ние как фор­ма рас­ши­рен­но­го предо­став­ле­ния воз­мож­но­стей харак­те­ри­зу­ет функ­цию этой рево­лю­ции. Сня­тие локаль­но­го с яко­ря его пред­по­ла­га­е­мых эссен­ци­а­лист­ских харак­те­ри­стик очер­чи­ва­ет опе­ра­цию лока­ли­за­ции. Любое обра­ще­ние к локаль­но­му вне этой опе­ра­ции чре­ва­то раз­лич­ны­ми фор­ма­ми лока­лист­ской мио­пии. Как опе­ра­ция, кото­рая посто­ян­но пере­ори­ен­ти­ру­ет локаль­ное по отно­ше­нию к гло­баль­но­му, лока­ли­за­ция явля­ет­ся одно­вре­мен­но анализом/идентификацией и синтезом/конструированием локального.

Но как рабо­та­ет этот пере­ход от «что такое кон­цепт» к «где нахо­дит­ся кон­цепт»? Посколь­ку мы рабо­та­ем в сети изви­ли­стой диа­лек­ти­ки меж­ду гло­баль­ным и локаль­ным, мы все­гда рас­смат­ри­ва­ем част­ный кон­цепт посред­ством тер­ци­ар­но­го мно­же­ства инфор­ма­ции, исхо­дя из раз­лич­ных адре­сов, кото­рые ука­зы­ва­ют на этот кон­цепт, из его рас­плыв­ча­той или нечёт­кой сре­ды. Вме­сто того что­бы обра­щать­ся к само­му кон­цеп­ту, как если бы мы рас­по­ла­га­ли всей инфор­ма­ци­ей отно­си­тель­но его рас­по­ло­жен­но­сти и внут­рен­ней струк­ту­ры, как если бы у него была внут­рен­няя струк­ту­ра, мы обра­ща­ем­ся к кон­цеп­ту исхо­дя из его смеж­ной сре­ды. Лока­ли­за­ция кон­цеп­та в соот­вет­ствии с его фик­си­ро­ван­ной коор­ди­на­той в гло­баль­ной сре­де (что выра­жа­ет­ся в вопро­се «что такое кон­цепт») транс­фор­ми­ру­ет­ся в лока­ли­за­цию в соот­вет­ствии с рас­ши­ря­ю­щим­ся мно­же­ством мобиль­ных пер­спек­тив или ука­за­те­лей, наце­лен­ных на рас­плыв­ча­тое место кон­цеп­та. Таким обра­зом, упо­мя­ну­тая ранее «сво­бо­да кон­цеп­та» ста­но­вит­ся рав­но­знач­ной орга­ни­за­ции, про­ли­фе­ра­ции и дивер­си­фи­ка­ции этих опе­ра­тив­ных пер­спек­тив, кото­рые одно­вре­мен­но сни­ма­ют кон­цепт с яко­ря его фик­си­ро­ван­ных коор­ди­нат и высве­чи­ва­ют его пре­де­лы и воз­мож­но­сти6.

Обра­ще­ние к кон­цеп­ту или к локаль­но­му участ­ку исхо­дя из его смеж­ной сре­ды и аль­тер­на­тив­ных пер­спек­тив – это при­ём Лем­мы Йоне­ды в тео­рии кате­го­рий. Лем­ма Йоне­да – это фено­ме­но­ло­ги­че­ски три­ви­аль­ный инстру­мент, но, тем не менее, он обла­да­ет доста­точ­ной мощ­но­стью для реверс–инжиниринга локаль­ных кон­цеп­тов с упо­ром на их окрест­но­сти, на то, что явля­ет­ся по отно­ше­нию к ним внеш­ним. Точ­ка есть не что иное, как ука­за­тель, кото­рый на неё ука­зы­ва­ет. Под­лин­ная мет­ка – это ука­за­тель, наде­лён­ный пре­де­лом, подоб­но тому, как кон­чик каран­да­ша, кото­рый остав­ля­ет след на листе бума­ги, – это тоже мет­ка. Как толь­ко точ­ка поня­та в каче­стве ука­за­те­ля, кон­цепт точ­ки может быть полу­чен путём бес­ко­неч­но­го рекур­сив­но­го убы­ва­ния: точ­ка есть точ­ка есть точ­ка есть точ­ка … ad infinitum7. Каж­дый ука­за­тель мож­но раз­ло­жить на сцеп­ле­ние раз­лич­ных мно­жеств ука­за­те­лей или адре­сов. Кон­цепт точ­ки – это не что иное, как чере­ду­ю­ща­я­ся серия жестикуляционных/перспективных ука­за­те­лей (стре­лок или мор­физ­мов). В этом опре­де­ле­нии кон­цеп­та как локаль­но­го участ­ка дей­стви­тель­но есть функ­ци­о­на­лист­ская изнан­ка: если то, что дела­ет вещь вещью, – это не то, что вещь собой пред­став­ля­ет, а то, что вещь дела­ет, то мы можем раз­ло­жить эту дея­тель­ность или пове­де­ние (пове­де­ние кон­цеп­та) на опе­ра­тив­ные пер­спек­ти­вы или воз­мож­ные дей­ствия, кото­рые состав­ля­ют пове­де­ние кон­цеп­та в инфе­рен­ци­аль­ной сети. Изу­че­ние кон­цеп­та и его кон­стру­и­ро­ва­ние пере­се­ка­ют­ся, посколь­ку они ста­но­вят­ся частью кон­тро­ли­ру­е­мо­го иссле­до­ва­тель­ско­го подхода.

Вопрос «где нахо­дит­ся кон­цепт?» тре­бу­ет мето­до­ло­гии, поз­во­ля­ю­щей обра­тить­ся к кон­цеп­ту или рас­смат­ри­вать его с пер­спек­ти­вы, кото­рая явля­ет­ся смеж­ной, а не с пер­спек­ти­вы, кото­рая фик­си­ро­ва­на на нём. Это про­ис­хо­дит путём рекур­сив­ной про­це­ду­ры, в ходе кото­рой мы гово­рим «где нахо­дит­ся кон­цепт?», а затем повто­ря­ем эту про­це­ду­ру. Дру­ги­ми сло­ва­ми, лока­ли­за­ция (Где?) соче­та­ет­ся с рекур­си­ей. Посколь­ку лока­ли­за­ция – это аналитико–синтетическая про­це­ду­ра, кото­рая высво­бож­да­ет новые аль­тер­на­тив­ные адре­са для локаль­но­го участка/концепта, повто­ре­ние лока­ли­за­ции озна­ча­ет, что новые пути вет­вят­ся от суще­ству­ю­щих. Эта диф­фу­зия марш­ру­тов или адре­сов для локаль­но­го гори­зон­та реги­стри­ру­ет­ся как раз­ветв­лён­ная струк­ту­ра путей, в кото­рой после­до­ва­тель­но раз­во­ра­чи­ва­ют­ся новые аль­тер­на­тив­ные адре­са и воз­мож­но­сти для син­те­за локаль­но­го и гло­баль­но­го. Как я ска­зал ранее, кон­цепт как локаль­ный уча­сток окайм­лён [fringed] воз­мож­но­стя­ми аль­тер­на­тив­ных пере­ори­ен­та­ций. Раз­ветв­лён­ная струк­ту­ра путей пред­по­ла­га­ет фор­му поша­го­вой нави­га­ции посред­ством этих воз­мож­ных пере­ори­ен­та­ций, в ходе кото­рых кон­цепт одно­вре­мен­но изу­ча­ет­ся, отсле­жи­ва­ет­ся, пере­смат­ри­ва­ет­ся и конструируется.

Мы зада­ём­ся вопро­сом «где нахо­дит­ся х?», а затем повто­ря­ем этот вопрос сно­ва и сно­ва. Каж­дый раз, когда мы лока­ли­зу­ем х, мы рас­смат­ри­ва­ем его или обра­ща­ем­ся к нему из ново­го адре­са сре­ды, в кото­рую погру­жён х. В нашем при­ме­ре с точ­кой точ­ку мож­но рас­смат­ри­вать не толь­ко в соот­вет­ствии с новы­ми вари­а­тив­ны­ми коор­ди­на­та­ми, но и в соот­вет­ствии с раз­лич­ны­ми уров­ня­ми орга­ни­за­ции. Её мож­но пред­став­лять ариф­ме­ти­че­ски, гео­мет­ри­че­ски, алгеб­ра­и­че­ски, топо­ло­ги­че­ски и так далее. Соот­вет­ствен­но, опе­ра­ция «лока­ли­за­ция ´ рекур­сия» порож­да­ет новые вет­вя­щи­е­ся пути и тем самым рас­ши­ря­ет сфе­ру нави­га­ции – то есть кон­струк­тив­но­го пере­хо­да от локаль­но­го к глобальному.

Инту­и­тив­но оце­нить про­це­ду­ру рекур­сив­ной лока­ли­за­ции и её зна­чи­мость мож­но сле­ду­ю­щим обра­зом: поду­май­те о пла­не­те Зем­ля. Когда мы сто­им на поверх­но­сти пла­не­ты, мы зани­ма­ем место на её гео­де­зи­че­ской поверх­но­сти. С локаль­ной пер­спек­ти­вы гео­де­зи­че­ская поверх­ность кажет­ся плос­кой, а не изо­гну­той. Если мы, зани­мая эту точ­ку поверх­но­сти, зада­дим­ся вопро­сом «где нахо­дит­ся зем­ля?» в све­те наше­го непо­сред­ствен­но­го досту­па к этой локаль­ной точ­ке, где гло­баль­ные свой­ство вос­при­ни­ма­ет­ся ина­че (т. е. локаль­но), мы ска­жем, что зем­ля – это фик­си­ро­ван­ная сфе­ра, мы даже можем ска­зать, что это про­сто плос­кая поверх­ность. Одна­ко если мы запу­стим опе­ра­то­ра пер­спек­ти­вы – спут­ник – на орби­ту и сде­ла­ем сним­ки пла­не­ты, то, ском­пи­ли­ро­вав и объ­еди­нив эти сним­ки, мы заме­тим, что пла­не­та вполне мобиль­на и пред­став­ля­ет собой сфе­ро­ид. Одна­ко если мы повто­рим эту про­це­ду­ру с более широ­кой окрест­но­сти и сде­ла­ем новые орби­таль­ные сним­ки или кар­ты пла­не­ты, то уви­дим, что Зем­ля – не толь­ко сфе­ро­ид, но и рас­по­ло­же­на внут­ри небес­ной систе­мы, удер­жи­ва­е­мой вме­сте силой гра­ви­та­ции. Это – очень инту­и­тив­ное и несколь­ко три­ви­аль­ное пони­ма­ние того, как рабо­та­ет резуль­тат лока­ли­за­ции и рекур­сии: лока­ли­зуя гори­зонт и осу­ществ­ляя реверс–инжиниринг послед­не­го исхо­дя из его орби­ты (т. е. воз­мож­но­стей пере­ори­ен­та­ции), а не из его локаль­ных фик­си­ро­ван­ных коор­ди­нат (т. е. инфор­ма­ции, лег­ко доступ­ной в силу того, что он [горизонт]занимает на ней локаль­ный уча­сток), рекур­сив­ная лока­ли­за­ция иден­ти­фи­ци­ру­ет локаль­ный гори­зонт в соот­вет­ствии с тем участ­ком, где он суще­ству­ет [subsists]. Но с пер­спек­ти­вы рекур­сив­ной лока­ли­за­ции уча­сток – это не что иное, как кас­кад вет­вя­щих­ся путей и адре­сов. Имен­но по сле­дам этих вет­вя­щих­ся путей харак­те­ри­сти­ка локаль­но­го, его про­блем, зна­чи­мо­сти и импли­ка­ций ста­но­вит­ся вопро­сом нави­га­ции – то есть ана­ли­за и син­те­за, пере­смот­ра резуль­та­тов кар­то­гра­фии и пере­ори­ен­та­ции, пере­оцен­ки и конструирования.

˜

Важ­но отме­тить, что пред­став­лен­ный здесь кон­цепт рекур­сив­но­сти не пред­по­ла­га­ет фор­му про­стой ите­ра­ции. Если бы это была про­стая ите­ра­ция, мы бы уже рабо­та­ли с тав­то­ло­ги­че­ской сре­дой, пото­му что если мы повто­ря­ем лока­ли­за­цию сно­ва и сно­ва, эта про­це­ду­ра, веро­ят­но, даёт один и тот же резуль­тат. Тогда рекур­сив­ная лока­ли­за­ция мог­ла бы попасть в ловуш­ку тав­то­ло­гии. Но это, конеч­но, не тот слу­чай. Тав­то­ло­гия воз­ни­ка­ет толь­ко тогда, когда мы повто­ря­ем резуль­та­ты фик­си­ро­ван­ной онто­ло­ги­че­ской струк­ту­ры, свя­зан­ной с вопро­сом «что такое х?», но посколь­ку лока­ли­за­ция раз­ла­га­ет топос х на вет­вя­щи­е­ся вари­а­тив­ные пути, рекур­сия не нахо­дит х в том же месте, где он был рань­ше. Таким обра­зом, в то вре­мя как ите­ра­ция фети­ши­зи­ру­ет конеч­ность, рекур­сия в син­те­ти­че­ской сре­де в соче­та­нии с вет­вя­щей­ся про­це­ду­рой лока­ли­за­ции даёт иные резуль­та­ты. Каж­дый раз, когда мы повто­ря­ем «Где нахо­дит­ся кон­цепт?», «Где нахо­дит­ся зем­ля?», мы полу­ча­ем новые коор­ди­на­ты, ока­зы­ва­ем­ся на новом пути, кото­рый тре­бу­ет от нас при­ня­тия реше­ния, выне­се­ния суж­де­ния, осу­ществ­ле­ния умо­за­клю­че­ния, а так­же раз­ра­бот­ки новых эпи­сте­ми­че­ских и инфе­рен­ци­аль­ных инстру­мен­тов и тех­но­ло­гий, если это необ­хо­ди­мо. Вет­вя­щи­е­ся пути кон­цеп­та осу­ществ­ля­ют инфе­рен­ци­аль­ное кар­то­гра­фи­ро­ва­ние кон­цеп­та. В неко­то­ром смыс­ле, раз­ветв­лён­ная струк­ту­ра путей – это глу­би­на кон­цеп­та, но такая глу­би­на, кото­рая откры­та для инфе­рен­ци­аль­ной нави­га­ции и, сле­до­ва­тель­но, невос­при­им­чи­ва к невы­ра­зи­мо­сти. Нави­га­ция про­стран­ства кон­цеп­та – это вопрос кон­тро­ли­ру­е­мой и поша­го­вой рас­па­ков­ки этих вет­вя­щих­ся путей – глу­би­ны концепта.

Тогда локаль­ное мож­но пони­мать как «упа­ко­ван­ную глу­би­ну», или, гово­ря более инту­и­тив­но, как ком­плекс­ную струк­ту­ру, наде­лён­ную очень про­стой види­мо­стью [appearance], поверх­но­стью, кото­рая есть не что иное, как глу­би­на, не при­вя­зан­ная к раз­ветв­лён­ной струк­ту­ре путей. Клас­си­че­ская анти­но­мия меж­ду поверх­но­стью и глу­би­ной, поверх­ност­ным и без­дон­ным, тел­лу­ри­че­ским и кос­мо­ло­ги­че­ским, локаль­ным и гло­баль­ным нако­нец при­хо­дит к раз­ре­ше­нию, но толь­ко бла­го­да­ря переот­кры­тию локаль­но­го как целост­но­го пространства–напряжения аль­тер­на­тив­ных адре­сов, нави­га­ция кото­рых тре­бу­ет посто­ян­ной пере­ори­ен­та­ции, реор­га­ни­за­ции и вос­со­зда­ния локаль­но­го. Но орга­ни­за­ция локаль­но­го, иден­ти­фи­ка­ция его внут­рен­них потреб­но­стей и тре­бо­ва­ний по опре­де­ле­нию явля­ет­ся опе­ра­ци­ей, кото­рая может иметь место толь­ко при пере­хо­де от локаль­но­го к гло­баль­но­му в све­те пони­ма­ния того, что гло­баль­ное не пред­став­ля­ет собой ни сово­куп­но­стью част­ных вопло­ще­ний, ни наде­ле­но той же ориентацией.

Имен­но вслед­ствие раз­ветв­лён­ной струк­ту­ры путей обра­зы кон­цеп­та на раз­лич­ных локаль­ных уровнях/глубинах ока­зы­ва­ют­ся раз­ны­ми и даже несо­по­ста­ви­мы­ми. Уве­ли­че­ние и умень­ше­ние мас­шта­ба кон­цеп­та не даёт сход­ных или изо­морф­ных обра­зов, а созда­ёт – вопре­ки клас­си­че­ско­му обра­зу кон­цеп­та, про­ра­бо­тан­но­му Уил­со­ном – раз­лич­ные не–гомотетические обра­зы кон­цеп­та. Сход­ным обра­зом лока­ли­за­ция локаль­но­го участ­ка не сохра­ня­ет ни адре­са участ­ка, ни его суще­ствен­ных пара­мет­ров. Она при­сва­и­ва­ет участ­ку новые адре­са и пара­мет­ры на раз­ных уров­нях. Мож­но ска­зать, что рас­смот­ре­ние локаль­но­го исхо­дя из его поверх­но­сти и глу­би­ны при­во­дит к двум совер­шен­но асим­мет­рич­ным точ­кам зре­ния или обра­зам. Имен­но несход­ство dissimilarity] обра­зов локаль­но­го участ­ка тре­бу­ет сте­реопси­са, или сте­рео­ско­пи­че­ской согла­со­ван­но­сти меж­ду раз­лич­ны­ми глу­би­на­ми кон­цеп­та или раз­лич­ны­ми адре­са­ми локаль­но­го участ­ка. Без этой сте­рео­ско­пи­че­ской согла­со­ван­но­сти воз­ни­ка­ет риск либо огра­ни­чи­тель­но­го лока­лиз­ма, либо уни­вер­са­лиз­ма, пол­но­стью ото­рван­но­го от кон­крет­ных частностей.

Нави­га­ци­он­ное зна­че­ние раз­ветв­лён­ной струк­ту­ры путей – пере­хо­да от локаль­но­го к гло­баль­но­му – име­ет смысл толь­ко в кон­тек­сте про­стран­ства, осно­ван­но­го на инфе­рен­ци­аль­ных пра­ви­лах, где зна­чи­мость марш­ру­тов оце­ни­ва­ет­ся с точ­ки зре­ния пере­хо­дов и пре­пят­ствий, раз­лич­ных типов допу­сти­мо­сти и воз­мож­но­сти даль­ней­шей нави­га­ции без порож­де­ния внут­рен­них про­ти­во­ре­чий или пороч­ных кру­гов. В этом смыс­ле инфе­рен­ци­аль­ная нави­га­ция вет­вя­щих­ся кон­цеп­ту­аль­ных марш­ру­тов состав­ля­ет фор­маль­ное про­стран­ство кон­цеп­ту­аль­ной раци­о­наль­но­сти. Одна­ко, инфе­рен­ци­аль­ная нави­га­ция участ­ка кон­цеп­та про­дви­га­ет­ся впе­рёд как на осно­ве кон­стру­и­ро­ва­ния новых выво­дов из преды­ду­щих пози­ций или слу­ча­ев (клас­си­че­ские фор­мы инфе­рен­ции), так и на осно­ве кон­стру­и­ро­ва­ния гипо­тез или абдук­ции воз­мож­ных марш­ру­тов. По этой при­чине нави­га­ция – это не про­сто мёрт­вый рас­чёт [dead reckoning] тра­ек­то­рии дви­же­ния кон­цеп­та, посколь­ку основ­ным век­то­ром рас­ши­ре­ния его гра­ниц явля­ет­ся не–монотонная и абдук­тив­ная инфе­рен­ция, кото­рая пред­по­ла­га­ет не толь­ко мани­пу­ля­ции с логи­че­ски­ми пара­мет­ра­ми, но и кон­стру­и­ро­ва­ние новых нави­га­ци­он­ных инстру­мен­тов8. Имен­но абдук­тив­ный аспект нави­га­ции дистан­ци­ру­ет кон­цеп­ту­аль­ную раци­о­наль­ность от клас­си­че­ской логи­ки и при­да­ёт ей гораз­до более услож­нён­ный харак­тер, мобиль­ность, гиб­кость и изоб­ре­та­тель­ность (при этом соиз­ме­ри­мые с реаль­но­стью), чем любой дру­гой спо­соб мышления.

Reza Negarestani
Реза Нега­ре­ста­ни

Фило­соф и писа­тель иран­ско­го про­ис­хож­де­ния. Автор куль­то­во­го theory-fiction про­из­ве­де­ния «Цик­ло­но­пе­дия», соче­та­ю­ще­го эле­мен­ты sci-fi, онто­ло­гии и хоррора.

toyphilosophy.com/author/rnegarestani/
  1. См. Francis Bailly, Giuseppe Longo, Mathematics and the Natural Sciences: The Physical Singularity of Life (London: Imperial College Press, 2011). 
  2. См. Jean Petitot, Local/Global in Enciclopedia Einaudi, vol. 4 (Lisbon: Impresa Nacional, 1986). 
  3. См. Gilles Châtelet, Figuring Space: Philosophy, Mathematics, and Physics (Dordrecht: Kluwer, 2000). 
  4. См. Mark Wilson, Wandering Significance: An Essay on Conceptual Behavior (New York: Oxford University Press, 2006). 
  5. «Тео­рия пла­не­тар­ных дви­же­ний Пто­ле­мея обла­да­ла высо­кой долей истин­ност­но­го содер­жа­ния, посколь­ку на осно­ве пред­ше­ству­ю­щих наблю­де­ний он смог пред­ска­зать с очень зна­чи­тель­ной точ­но­стью то, как буду выгля­деть небе­са в любой момент в буду­щем, если рас­смат­ри­вать их с поверх­но­сти зем­ли. Поис­ти­не зна­чи­мый шаг впе­рёд, кото­рый пред­став­ля­ла собой копер­ни­кан­ская рево­лю­ция, заклю­чал­ся в том, что она рас­ши­ри­ла воз­мож­ность пред­ска­за­ния того, как будут выгля­деть небе­са в любой момент в буду­щем с поверх­но­сти зем­ли до воз­мож­но­сти пред­ска­за­ния того, как они будут выгля­деть при взгля­де с любой точ­ки в пре­де­лах сол­неч­ной систе­мы (в прин­ци­пе, фак­ти­че­ски – с любой точ­ки все­лен­ной). Таким обра­зом, аст­ро­нав­ты зна­ли, как будет выгля­деть все­лен­ная с поверх­но­сти луны до того, как они туда попа­ли» (The Discovery of Dynamics, 226). Более подроб­но о копер­ни­кан­ской кор­рек­ти­ров­ке пто­ле­ме­ев­ской систе­мы см. Julian Barbour, The Discovery of Dynamics (New York: Oxford University Press, 2001). 
  6. Здесь кон­цепт пер­спек­ти­вы или опе­ра­то­ра пер­спек­ти­вы не про­сто пред­по­ла­га­ет фор­му тран­зи­тив­ной точ­ки зре­ния, как мы пони­ма­ем её в кон­тек­сте клас­си­че­ско­го типа пер­спек­ти­вы, свя­зан­но­го с евкли­до­вым про­стран­ством. Как отме­ча­ет Шат­ле в Les enjeux du mobile, пер­спек­ти­ва тес­но свя­за­на с непо­сред­ствен­ным вос­при­я­ти­ем про­стран­ства, или, более точ­но, с тем, как про­стран­ство орга­ни­зо­ва­но. В этом смыс­ле пер­спек­ти­ва – это не про­сто ней­траль­ный взгляд, а опе­ра­ция, кото­рая осу­ществ­ля­ет рекон­фи­гу­ра­цию и реор­га­ни­за­цию того, на что она направ­ле­на. Алгеб­ра­и­че­ские и гео­мет­ри­че­ские пер­спек­ти­вы отно­сят­ся к чис­лу таких организационных/продуктивных инстру­мен­тов. 
  7. «Точ­ка есть точ­ка есть точ­ка есть точ­ка, ad infinitum. Кру­го­об­раз­ность кон­цеп­та не явля­ет­ся тав­то­ло­ги­че­ским пре­пят­стви­ем и не пред­став­ля­ет собой пороч­ный круг. Она тре­бу­ет даль­ней­ше­го рас­ши­ре­ния кон­цеп­та, его уни­вер­саль­ной пере­ори­ен­та­ции, асимп­то­ти­че­ской струк­ту­ры и ста­биль­но­сти. Кру­го­об­раз­ность – это гарант ста­биль­но­сти и мобиль­ной рефе­рен­ци­аль­но­сти. Она поз­во­ля­ет заклю­чить ком­плекс­ную струк­ту­ру в рам­ки про­стой види­мо­сти; тем самым обес­пе­чи­вая кон­цеп­ту спо­соб­ность к даль­ней­ше­му кон­цеп­ту­аль­но­му рас­ши­ре­нию (рас­па­ков­ке) или, если это необ­хо­ди­мо, к даль­ней­ше­му уплот­не­нию. Суще­ству­ют ста­биль­ные систе­мы, кото­рые явля­ют­ся кру­го­об­раз­ны­ми, не будучи при этом фор­ма­ми пороч­но­го кру­га или абсур­да. Дру­ги­ми сло­ва­ми, они кон­струк­тив­ны, ком­пакт­ны и сво­бод­ны от логи­че­ских про­ти­во­ре­чий. Мы будем назы­вать эту кру­го­об­раз­ность, кото­рая высво­бож­да­ет кон­цепт из мифа о неотъ­ем­ле­мом осно­ва­нии, на кото­ром он скон­стру­и­ро­ван, – гиро­ско­пи­че­ским обра­зом кон­цеп­та» (Guerino Mazzola and Reza Negarestani). 
  8. Абдук­тив­ная инфе­рен­ция, или абдук­ция, впер­вые была опи­са­на Чарль­зом Сан­дер­сом Пир­сом как фор­ма про­из­вод­ства твор­че­ских пред­по­ло­же­ний или гипо­те­ти­че­ский инфе­рен­ции, в кото­рой исполь­зу­ет­ся муль­ти­мо­даль­ная и син­те­ти­че­ская фор­ма рас­суж­де­ния для дина­ми­че­ско­го рас­ши­ре­ния её воз­мож­но­стей. Хотя абдук­тив­ная инфе­рен­ция под­раз­де­ля­ет­ся на раз­лич­ные типы, все они явля­ют­ся не–монотонными, дина­ми­че­ски­ми и не–формальными. Они так­же пред­по­ла­га­ют кон­стру­и­ро­ва­ние и мани­пу­ля­цию, исполь­зо­ва­ние ком­плекс­ных эври­сти­че­ских стра­те­гий и не–разъяснительные фор­мы выдви­же­ния гипо­тез. Абдук­тив­ное рас­суж­де­ние – это неотъ­ем­ле­мая часть логи­ки откры­тий, эпи­сте­ми­че­ских столк­но­ве­ний с ано­ма­ли­я­ми и дина­ми­че­ски­ми систе­ма­ми, твор­че­ско­го экс­пе­ри­мен­ти­ро­ва­ния, а так­же дей­ствий и пони­ма­ния в ситу­а­ци­ях, когда мате­ри­аль­ные ресур­сы и эпи­сте­ми­че­ские мет­ки огра­ни­че­ны или долж­ны быть све­де­ны к мини­му­му. Все­сто­рон­нее рас­смот­ре­ние абдук­ции и её прак­ти­че­ских и эпи­сте­ми­че­ских воз­мож­но­стей см. Lorenzo Magnani, Abductive Cognition: The Epistemological and Eco–Cognitive Dimensions of Hypothetical Reasoning (Berlin: Springer, 2009). 

Последние посты

Архивы

Категории