Спейсморг

Мы смот­рим в небо и дума­ем: если и есть что-то по-насто­я­ще­му неза­вид­ное, так это наша ситу­а­ция — пол­ная бес­смыс­лен­но­го дра­ма­тиз­ма, забы­ва­ю­ще­го­ся вре­мя от вре­ме­ни в теп­лой кап­су­ле при­выч­но­го хода дел.

Мы смот­рим в небо, кро­ме тонн орби­таль­но­го мусо­ра и гроз­дей спут­ни­ков, транс­ли­ру­ю­щих кри­ки с тен­нис­но­го кор­та или сле­дя­щих за при­выч­но пар­ши­вой пого­дой, мы видим про­сту­па­ю­щий, как галак­ти­че­ский рукав, знак вопро­са. Внут­рен­ний кос­мос откли­ка­ет­ся на этот знак, рас­сы­па­ясь точ­ка­ми под ним.

В кон­це кон­цов, ней­ро­кор­ре­лят созна­ния, если бы он суще­ство­вал, мог ока­зать­ся где-то меж­ду коль­ца­ми Сатур­на с тем же успе­хом, как и меж­ду ушей. Любовь это не гра­ви­та­ция — это кван­то­вая запу­тан­ность, ина­че как объ­яс­нить точ­ность зоди­а­каль­но­го цик­ла в декадах?

Холод мураш­ка­ми закра­ды­ва­ет­ся под кожу, как пред­рас­свет­ный кока­и­но­вый смайл, когда пла­не­та вме­сте с оби­та­те­ля­ми дела­ет оче­ред­ной виток из ниот­ку­да в никуда.

Пре­да­тель­ское чув­ство необ­хо­ди­мо­сти обслу­жи­ва­ния всей этой био­хи­ми­че­ской упа­ков­ки гонит нас впе­ред, при­хва­ты­вая в затылке.

Мы не уны­ва­ем, про­дол­жая спи­ра­ле­вид­ное дви­же­ние к кон­цу — ведь если не мы, то хоть кто-нибудь да спа­сет­ся, загру­зив себя в нержа­ве­ю­щий corpus для путе­ше­ствий в бес­ко­неч­ной ночи. Кар­то­гра­фия момен­та это все­гда fog of war.

Серо­то­нин вымы­ва­ет­ся из синап­ти­че­ской щели, слов­но вырван­ная у про­све­та исти­на, дела­ю­щая нас невос­при­им­чи­вы­ми к опти­миз­му формы.

Все куда-то дви­жет­ся и во что-то пре­вра­ща­ет­ся, чем же ты недо­воль­на? Тем­ной может быть не толь­ко коро­ле­ва, но и король, а эфе­сяне ничуть не изме­ни­лись, раз­ве что про­ме­ня­ли лук и лиру на lookatme.ru.

Звез­ды к тому момен­ту погас­нут, подоб­но пузырь­кам в кок­тей­ле Бетель­гей­зе, щеко­чу­щих твое нёбо.

Мы про­дол­жа­ем смот­реть вверх — где-то там летит в неиз­вест­ность пер­вый теле­сиг­нал — если что-то разум­ное суме­ет его пой­мать и вос­про­из­ве­сти, то они уви­дят стран­но­го вида суще­ство в чер­но-белых тонах — это один аква­ре­лист откры­ва­ет Олим­пий­ские игры. Так выгля­дит выс­шая ирония.

Тьма и холод — это пре­об­ла­да­ю­щий пей­заж одно­ра­зо­во­го мира, в кото­ром мы роди­лись, что­бы уже не рож­дать­ся вновь.

Сто­и­ло ли рыбам выле­зать на сушу, что­бы в какой-то момент узнать — мир пре­иму­ще­ствен­но пуст и соткан из тем­ной мате­рии. Слан­цы Бёр­джес, как кис­лот­ный импринт, рас­ска­жут нам об эффек­те утен­ка, ведь дино­зав­ры тоже люби­ли перье­вой прикид.

Разум­ная жизнь эсте­ти­че­ски про­иг­ра­ла, опи­ра­ясь на базис шим­пан­зе. Хотя если бы не потреб­ность в спе­лых фрук­тах, то импрес­си­о­низм бы не состо­ял­ся, а кув­шин­ки Моне оправ­ды­ва­ют многое.

Знак вопро­са уже содер­жит в себе ответ, надо толь­ко доста­вить его точ­но по адресу.

Мы смот­рим в небо…

Последние посты

Архивы

Категории