Член-тест тактильной вагины с обратной связью с Уильямом Гибсоном

Одним из наи­бо­лее забав­ных пара­док­сов неряш­ли­во­го, но не лишен­но­го эле­гант­но­сти кибер­пан­ка наше­го вре­ме­ни явля­ет­ся тот факт, что клю­че­вое про­из­ве­де­ние жан­ра было напи­са­но на печат­ной машин­ке «Hermes 2000» образ­ца 1927 года. По хва­леб­ным отзы­вам писа­те­ля-фан­та­ста Уилья­ма Гиб­со­на, эта руч­ная печат­ная машин­ка была «пре­вос­ход­ным пере­нос­ным устрой­ством». На ней автор и напи­сал «Ней­ро­ман­та» — роман, кото­рый впи­тал в себя амаль­га­му лите­ра­тур­ных и куль­тур­ных источ­ни­ков вли­я­ния и пред­ста­вил их в таком све­те, кото­рый сумел захва­тить кол­лек­тив­ное созна­ние его читателей.

В твор­че­стве авто­ра опре­де­лен­но про­сле­жи­ва­ет­ся вли­я­ние его лите­ра­тур­ных пред­ков: Фили­па К. Дика, Уилья­ма Бер­ро­уза и даже столь мало­из­вест­но­го писа­те­ля, как Кевин Уэйн Джи­тер. Одна­ко имен­но соб­ствен­ное виде­ние мира буду­ще­го, кото­рый смог выжить лишь бла­го­да­ря рож­де­нию ново­го изме­ре­ния под назва­ни­ем «кибер­про­стран­ство», — все­лен­ной, собран­ной воеди­но из бай­тов инфор­ма­ции, кото­рую чело­век мог полу­чить, под­клю­чив­шись к ком­пью­те­ру — поз­во­ли­ло Гиб­со­ну досту­чать­ся до сер­дец куль­тур­ных сирот кон­ца XX века, кото­рые одно­вре­мен­но стра­ши­лись и с нетер­пе­ни­ем жда­ли наступ­ле­ния будущего.

«Ней­ро­мант» и после­до­вав­шая за ним «Мона Лиза Овер­драйв» (а так­же сбор­ник рас­ска­зов «Сожже­ние Хром») ста­ли обод­ря­ю­щим напит­ком со вку­сом стиль­ных и «про­ша­рен­ных» пан­ков, смер­то­нос­ных про­мыш­лен­ных шпи­о­нов, зло­ве­ще­го искус­ствен­но­го интел­лек­та и меж­ду­на­род­ной куль­ту­ры, кото­рая про­гла­ты­ва­ет и выпле­вы­ва­ет талан­ты и вли­я­ния с еще боль­шей ско­ро­стью, чем это про­ис­хо­дит сего­дня. Уилья­му Гиб­со­ну так­же при­хо­ди­лось рабо­тать с еди­но­мыш­лен­ни­ком Брю­сом Стер­лин­гом, кото­рый счи­та­ет­ся осно­ва­те­лем кибер­пан­ка наря­ду с авто­ром «Ней­ро­ман­та». Вме­сте они напи­са­ли «Маши­ну раз­ли­чий» — при­клю­чен­че­ский роман в жан­ре стим­панк, дей­ствие кото­ро­го про­ис­хо­дит на тер­ри­то­рии аль­тер­на­тив­ной Англии вре­мен Вик­то­ри­ан­ской эпо­хи. Новый роман Уилья­ма Гиб­со­на «Вир­ту­аль­ный свет» совсем недав­но попал на пол­ки мага­зи­нов сила­ми изда­тель­ства «Bantam Spectra».

Уильям Гиб­сон, писа­тель в воз­расте 45 лет, рос сна­ча­ла на юго-запа­де Вир­джи­нии, затем на юге Ари­зо­ны и в Торон­то. Его роди­те­ли погиб­ли, когда ему испол­ни­лось девят­на­дцать. «Мне при­шлось весь­ма непро­сто», заме­ча­ет он сухо. Несмот­ря на ответ­ствен­ность за стиль и пере­жи­ва­ния цело­го поко­ле­ния без­вкус­ных звезд инду­стри­аль­но­го рока, Уильям Гиб­сон про­из­во­дил впе­чат­ле­ние ака­де­мич­но­го чело­ве­ка кон­сер­ва­тив­ных взгля­дов — по край­ней мере, таким он казал­ся на фото­гра­фи­ях и в пере­пис­ке по фак­су, кото­рым было реше­но вос­поль­зо­вать­ся в ходе интер­вью в попыт­ке посмот­реть в зав­траш­ний день немно­го смелее.

Хотя твор­че­ство Гиб­со­на и не лише­но эро­ти­че­ской состав­ля­ю­щей, сам писа­тель был немно­го­сло­вен в раз­го­во­рах о его соб­ствен­ной сек­су­аль­ной жиз­ни. «Все, что я ска­жу, ста­нет досто­я­ни­ем обще­ствен­но­сти, и после интер­вью мне при­дет­ся отби­вать­ся от вопро­сов до кон­ца жиз­ни! Не хва­та­ло еще, что­бы цита­ты отсю­да ока­за­лись в евро­пей­ских, мать их, науч­ных жур­на­лах!», заме­ча­ет он не без иронии.

Future Sex: Какой вид сек­са характери­зовался бы боль­шей интим­но­стью в создан­ном тобой мире буду­ще­го: физи­че­ский или через под­клю­че­ние к Сети?

Уильям Гиб­сон: Труд­но ска­зать. Я задаю этот вопрос в пер­вых трех кни­гах и делаю это посто­ян­но, одна­ко если мне хочет­ся, что­бы чита­тель пораз­мыш­лял об этом, это не зна­чит, что я могу дать ответ — если бы я мог, то не стал бы и гово­рить об этом. В чем, по ваше­му мне­нию, заклю­ча­ет­ся «интим­ность» физи­че­ско­го сек­са? Без­услов­но, он инти­мен в телес­ном смыс­ле, одна­ко меня пора­жа­ет секс сам по себе как источ­ник силь­ной, при­су­щей чело­ве­ку эмо­ци­о­наль­ной бли­зо­сти. С моей точ­ки зре­ния, секс — это очень роман­тич­ное явле­ние и очень «евро­пей­ское» в сво­их кор­нях. К при­ме­ру, я уве­рен, что япон­цы вос­при­ни­ма­ют его совер­шен­но по-дру­го­му, и подо­зре­ваю, что из-за раз­ли­чий во взгля­дах они нахо­дят нас стран­ны­ми. Конеч­но, я вовсе не отри­цаю какую-либо цен­ность сек­су­аль­но­го опы­та. Про­сто мне кажет­ся, что оргазм нахо­дит­ся в неко­то­ром смыс­ле за пре­де­ла­ми чело­ве­че­ской лич­но­сти (В «Ней­ро­ман­те» есть сце­на, созна­тель­но заим­ство­ван­ная у Д.Г. Лоурен­са, в кото­рой утвер­жда­ет­ся, буд­то секс может быть более интим­ным, чем кибер­про­стран­ство… С дру­гой сто­ро­ны, сце­на про­ис­хо­дит в пре­де­лах кон­струк­ции кибер­про­стран­ства, поэто­му я не могу быть абсо­лют­но уверен…).

При жела­нии мож­но занять­ся потря­са­ю­щим сек­сом на одну ночь и полу­чить от это­го огром­ное удо­воль­ствие (насколь­ко я пом­ню, это было попу­ляр­ным в 60‑х и 70‑х…). Воз­мож­но, такие отно­ше­ния уже не в моде, но все же они реаль­ны. Есть ли в этом интим­ность? Для меня она заклю­ча­ет­ся в сме­ше­нии лич­но­стей, кото­рое тре­бу­ет по мень­шей мере неко­то­рой про­дол­жи­тель­но­сти. В то же вре­мя пси­хо­ло­ги­че­ская бли­зость для мно­гих людей пред­став­ля­ет стресс… Что каса­ет­ся пре­бы­ва­ния оргаз­ма за пре­де­ла­ми лич­но­сти, то это лишь мое соб­ствен­ное пони­ма­ние про­бле­мы. Мне видит­ся, что оргазм про­хо­дит во вне­зем­ном, без­вре­мен­ном мире и не внут­ри лич­но­сти. Пере­жи­вая оргазм, ты ско­рее дума­ешь, что «это про­ис­хо­дит», чем «я заста­вил его про­изой­ти». Таким обра­зом, мое «Я» отхо­дит на вто­рой план, и я могу это почув­ство­вать. Вот, что мне дей­стви­тель­но нра­вит­ся в оргазме.

FS: Созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что в утвер­жден­ном тобой обще­стве буду­ще­го почти все пре­вра­ти­лось в пред­ме­ты потреб­ле­ния: власть дер­жит­ся на богат­стве и вла­де­нии инфор­ма­ци­ей, а секс буд­то бы ценит­ся еще мень­ше, чем в наше вре­мя. Счи­та­ешь ли ты такое поло­же­ние вещей есте­ствен­ным раз­ви­ти­ем обще­ства? Если так, то будет оно про­све­щен­ным, тех­но­ло­ги­че­ским или обезличенным?

Уильям Гиб­сон: Маркс счи­тал, что пре­вра­ще­ние всех вещей в пред­ме­ты потреб­ле­ния есть при­ро­да капи­та­ли­сти­че­ско­го обще­ства. Если Вы не заме­ти­ли, мы живем в мире гос­под­ству­ю­ще­го гло­баль­но­го капи­та­лиз­ма, и власть дей­стви­тель­но дер­жит­ся на богат­стве и цен­ной инфор­ма­ции. Секс же в той или иной фор­ме пред­ста­ет в виде абсо­лют­но неза­ме­ни­мой части гло­баль­ной эко­но­ми­ки. Пре­вра­ще­ние сек­са в товар — это лишь одна из вещей, кото­рую аме­ри­кан­цы еще уме­ют делать хорошо.

FS: Счи­та­ешь ли ты, что секс в усло­ви­ях вир­ту­аль­ной реаль­но­сти ста­нет жиз­не­спо­соб­ным вари­ан­том для буду­щих поко­ле­ний, или же ничто не спо­соб­но заме­нить ста­рых-доб­рых посту­па­тель­ных движений?

Уильям Гиб­сон: В три­ло­гии «Кибер­про­стран­ство» у людей име­ют­ся эффек­тив­ные интер­фейс­ные устрой­ства: разъ­емы на голо­ве, «тро­ды» и еще мно­го вся­кой вся­чи­ны, к кото­рой у нас пока нет досту­па. До тех пор, пока мы не изоб­ре­тем под­хо­дя­щий интер­фейс, секс в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти будет лишь ком­би­на­ци­ей сек­са по теле­фо­ну и вза­и­мо­дей­ствия с экра­ном. Зву­чит как доволь­но неук­лю­жая и доро­го­сто­я­щая помощь в мастур­ба­ции! К тому же, созда­ние интер­фей­са в рам­ках теле­диль­до­ни­ки (тех­но­ло­гия, направ­лен­ная на реа­ли­за­цию сек­са на рас­сто­я­нии — прим. пер.) ско­рее все­го под­ни­мет ряд щекот­ли­вых про­блем. К при­ме­ру, одна­жды я посе­тил Media Lab в Мас­са­чу­сет­ском тех­но­ло­ги­че­ском инсти­ту­те, где мне дове­лось испы­тать так­тиль­ную систе­му обрат­ной свя­зи, кото­рая поз­во­ля­ет «ощу­тить» изоб­ра­же­ния малень­ких и очень дета­ли­зи­ро­ван­ных объ­ек­тов на экране компьютера.

Вы кла­де­те руку на шар, рас­по­ло­жен­ный на кон­це метал­ли­че­ско­го стерж­ня — напо­ми­на­ет рычаг короб­ки пере­дач — и таким обра­зом Вы управ­ля­е­те кур­со­ром. Обрат­ная связь дости­га­ет­ся несколь­ки­ми мощ­ны­ми элек­три­че­ски­ми мотор­чи­ка­ми, кото­рые как бы «глу­шат­ся» маг­нит­ны­ми порош­ко­вы­ми тор­мо­за­ми, кото­рые пред­став­ля­ют собой ново­мод­ные высо­ко­тех­но­ло­гич­ные элек­три­че­ские меха­низ­мы. Прин­цип рабо­ты же заклю­ча­ет­ся в том, что Вы ощу­ща­е­те поверх­ность, ска­жем, под­со­лен­но­го кре­ке­ра за счет сил, кото­рые спо­соб­ны сло­мать вашу руку с той же лег­ко­стью, с кото­рой вы бы пере­ло­ми­ли спич­ку! Если такое устрой­ство оли­це­тво­ря­ет пере­до­вые тех­но­ло­гии, то какая маши­на потре­бу­ет­ся, что­бы дать Вам воз­мож­ность потро­гать убе­ди­тель­ный сосок? Кто ста­нет участ­во­вать в член-тесте так­тиль­ной ваги­ны с обрат­ной свя­зью, что­бы инже­не­ры смог­ли отре­гу­ли­ро­вать элек­три­че­ские тормоза?

Ока­зы­ва­ет­ся, что сре­да «сек­су­аль­ной сво­бо­ды» в нашем обще­стве — вещь очень хруп­кая. Фан­та­зия о сек­се в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти, кото­рая, оче­вид­но, обла­да­ет боль­шой силой в созна­нии мно­гих людей, явля­ет собой фан­та­зию о мастур­ба­ции с упо­ром на «вир­ту­аль­ную» телес­ность, остав­ляя лич­ность за бор­том.

FS: В чем ты видишь воз­мож­ные досто­ин­ства и недо­стат­ки сек­са в вир­ту­аль­ной реальности?

Уильям Гиб­сон: Опять же, все упи­ра­ет­ся в чет­кость раз­ре­ше­ния кар­тин­ки. Одна­ко даже систе­ма с низ­ким раз­ре­ше­ни­ем может высту­пить в роли крайне эффек­тив­но­го обра­зо­ва­тель­но­го инстру­мен­та. Даешь вир­ту­аль­ную реаль­ность в поло­вом воспитании!

Ска­зать что-либо о недо­стат­ках слож­но — насколь­ко я знаю, никто еще не зани­мал­ся сек­сом в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти. Если уж на то пошло, какие «недо­стат­ки» есть у сек­са по теле­фо­ну? Он был и оста­ет­ся нашей един­ствен­ной моде­лью вир­ту­аль­но­го сек­са, ведь по фак­ту он про­ис­хо­дит в кибер­про­стран­стве. Одна­ко это не тот вид сек­са, с кото­рым мне при­хо­ди­лось стал­ки­вать­ся или хоте­лось бы попробовать.

FS: Как ты счи­та­ешь, сколь­ко реаль­но потре­бу­ет­ся вре­ме­ни на раз­ви­тие вир­ту­аль­ной реаль­но­сти до появ­ле­ния секс-про­грамм на мас­со­вом рын­ке? Что, если кор­по­ра­ции решат занять ком­про­мисс­ную пози­цию, что­бы не про­во­ци­ро­вать гнев консерваторов?

Уильям Гиб­сон: На про­тя­же­нии исто­рии секс-инду­стрия про­яв­ля­ла уди­ви­тель­ную спо­соб­ность опе­ре­жать кон­ку­рен­тов! Посмот­ри­те на фото­гра­фию, кино… секс не появил­ся на теле­ви­де­нии, но вме­сте с тем ста­ли доступ­ны сред­ства про­из­вод­ства подоб­но­го кон­тен­та. Поэто­му я уве­рен, что до вир­ту­аль­ной эро­ти­ки нам оста­лось недол­го. Если бы толь­ко у нас было что-то вро­де домаш­не­го устрой­ства вир­ту­аль­ной реальности!

FS: Чем более слож­ным и, пожа­луй, дека­дент­ским ста­но­вит­ся кон­крет­ное обще­ство, тем слож­нее и сокро­вен­нее ста­но­вят­ся сек­су­аль­ные запро­сы его чле­нов — сто­ит посмот­реть на взлет садо­ма­зо­хиз­ма, вуай­е­риз­ма и фети­шиз­ма, к при­ме­ру, в Вик­то­ри­ан­ском и аме­ри­кан­ском обще­ствах. Если взять во вни­ма­ние фак­ты, не дол­жен ли твой мир буду­ще­го быть навод­нен все­воз­мож­ны­ми деви­а­ци­я­ми, о кото­рых не меч­та­ют лишь самые даль­но­вид­ные из его представителей?

Уильям Гиб­сон: Я все­гда подо­зре­вал, что сек­су­аль­ные откло­не­ния отли­ча­ют­ся попу­ляр­но­стью, но они были в боль­шин­стве сво­ем скры­ты от люд­ских глаз. В «Ней­ро­ман­те» пред­став­лен пер­со­наж, кото­рый вре­мя от вре­ме­ни декан­ти­ру­ет кло­ны сво­их доче­рей-под­рост­ков, затем наси­лу­ет и уби­ва­ет их. Доста­точ­но извра­щен­но, не так ли? В то же вре­мя я не думаю, что мно­гие писа­те­ли-фан­та­сты спо­соб­ны убе­ди­тель­но опи­сать сек­су­аль­ные извра­ще­ния буду­ще­го. Неко­то­рые пыта­ют­ся, но зача­стую они оста­ют­ся в про­иг­ры­ше. Пола­гаю, что и для чита­те­ля, и для писа­те­ля гораз­до инте­рес­нее пред­по­ло­жить, насколь­ко люди буду­ще­го оча­ро­ва­тель­ны в сво­их извра­ще­ни­ях (заметь­те, что я рас­суж­даю об этом толь­ко в при­ме­не­нии к науч­ной фантастике).

FS: Что лич­но ты дума­ешь о пор­но­гра­фии в письменной/визуальной фор­ме в каче­стве фор­мы искусства/феномена/средства выра­же­ния? В этом вопро­се ты отно­сишь себя к воль­но­дум­цам или консерваторам?

Уильям Гиб­сон: Я боль­шой про­тив­ник цен­зу­ры и, наде­юсь, я могу назвать себя сто­рон­ни­ком сек­су­аль­ной сво­бо­ды. Отно­ше­ние к сек­су­аль­но­сти в нашем обще­стве все­гда было нега­тив­ным. Мы вро­де бы дви­га­лись навстре­чу более пози­тив­ным взгля­дам — или нам каза­лось, что мы дви­га­ем­ся — но в ито­ге мы обо всем забы­ли вви­ду мно­гих фак­то­ров — в том чис­ле и гло­баль­ной ката­стро­фы под назва­ни­ем СПИД. Люди мое­го воз­рас­та (45 лет) вырос­ли в стран­ном пузы­ре исто­рии, в кото­ром они мог­ли нена­дол­го насла­дить­ся мыс­лью о том, что секс не может тебя убить. Жен­щи­ны мог­ли кон­тро­ли­ро­вать фер­тиль­ность, а вене­ри­че­ские забо­ле­ва­ния не счи­та­лись чем-то серьез­ным (образ смер­тель­ных вене­ри­че­ских забо­ле­ва­ний закре­пил­ся в каче­стве город­ских легенд, как, напри­мер, Сай­гон­ская роза — недуг, кото­рый яко­бы выво­ра­чи­вал член наизнанку).

Для меня исто­рия сек­су­аль­ных отно­ше­ний выгля­дит так: в семи­де­ся­тых гете­ро­сек­су­аль­ные муж­чи­ны ста­ли — божеч­ки! — вести себя подоб­но геям, и наблю­дать за этим было чрез­вы­чай­но инте­рес­но. Затем все зашло в тупик — нет, в целый лаби­ринт, в кото­ром не было выхо­да. Думаю, что пер­вым рас­про­стра­нил­ся гер­пес, кото­рый тогда счи­тал­ся «неиз­ле­чи­мым». Вспо­ми­ная пани­ку семи­де­ся­тых вокруг новой болез­ни, я начи­наю думать о ней как об эта­кой репе­ти­ции перед СПИ­Дом… тогда обще­ствен­ность совсем поте­ря­ла голову.

Это было стран­но­стью, при­су­щей одно­му поко­ле­нию, но сей­час, стоя в оче­ре­ди в супер­мар­ке­те за стро­ги­ми, лево­ра­ди­каль­ны­ми жен­щи­на­ми мое­го воз­рас­та, мне забав­но пред­став­лять, что нынеш­ние при­мер­ные жены и мате­ри в про­шлом мог­ли полу­чить уди­ви­тель­ный сек­су­аль­ный опыт.

FS: Тебе когда-нибудь хоте­лось напи­сать о СПИ­Де напрямую?

Уильям Гиб­сон: В моем послед­нем романе «Вир­ту­аль­ный свет» тема виру­са рас­кры­ва­ет­ся настоль­ко тща­тель­но, насколь­ко хва­ти­ло моих зна­ний (мы с Брю­сом Стер­лин­гом умыш­лен­но сде­ла­ли сифи­лис лейт­мо­ти­вом повест­во­ва­ния в «Раз­ност­ной машине», кос­вен­но отсы­лая чита­те­лей к СПИ­Ду). К момен­ту выпус­ка «Ней­ро­ман­та» мир еще не знал о СПИ­Де, и в «Мона Лиза Овер­драйв» я вскользь упо­мя­нул ретро-виру­сы. Я сде­лал это во мно­гом пото­му, что сама Мона была про­сти­тут­кой. Тем вре­ме­нем, мир изме­нил­ся. Я ино­гда вспо­ми­наю ту сце­ну в «Ней­ро­ман­те», в кото­рой Мол­ли садит­ся на Кей­са свер­ху и… в общем, Кейс вхо­дит внутрь. Навер­ное, нынеш­ние чита­те­ли дума­ют: «Боже мой, эта крош­ка опре­де­лен­но любит рисковать!»

FS: Сколь­ко тебе было лет, когда ты лишилс дев­ствен­но­сти? Был ли секс для тебя чем-то пуга­ю­щим и сби­ва­ю­щим с тол­ку, каким он пона­ча­лу кажет­ся многим?

Уильям Гиб­сон: Мне было 15 или 16. Пер­вый раз был стран­ным, а вто­рой — потрясающим.

FS: Какой у тебя знак зоди­а­ка, старина?

Уильям Гиб­сон: Три­на­дца­тый знак. Арахна.

FS: В моло­до­сти ты был гиком-фан­та­стом, или же бес­по­кой­ным, асо­ци­аль­ным и нев­ро­тич­ным подростком?

Уильям Гиб­сон: Все пере­чис­лен­ное. Мое дет­ство вооб­ще напо­ми­на­ло жизнь клас­си­че­ско­го фана­та науч­ной фан­та­сти­ки. Затем насту­пи­ли шести­де­ся­тые, и мое юно­ше­ство заиг­ра­ло новы­ми красками.

FS: Какая кни­га пода­ри­ла тебе пер­вый неза­бы­ва­е­мый лите­ра­тур­ный опыт? Это была фан­та­сти­ка или нечто другое?

Уильям Гиб­сон: Пер­вой кни­гой из тех, что меня впе­чат­ли­ли, был науч­но-фан­та­сти­че­ский роман «Кос­ми­че­ский корабль под ябло­ней». Я про­чел ее в чет­вер­том клас­се. Гла­ва об Интер­зоне из «Голо­го зав­тра­ка» тоже име­ла для меня опре­де­лен­ную важ­ность. Даже боль­ше — роман стал для меня очень продуктивным.

FS: Насколь­ко серьез­ны­ми были твои тре­ния с Гол­ли­ву­дом? Я читал кое-что о сце­на­рии к «Чужо­му 3» — насколь­ко ты разо­злил­ся, когда уви­дел, что твои идеи были либо укра­де­ны, либо выбро­ше­ны на свал­ку? И кста­ти, что слу­чи­лось с экра­ни­за­ци­ей «Оте­ля “Новая Роза”» из «Сожже­ния Хром» с Кэтрин Биге­лоу («Голу­бая сталь», «С при­хо­дом тьмы») в глав­ной роли?

Уильям Гиб­сон: Сце­на­рии моих экра­ни­за­ций нико­гда не доби­ра­лись до ста­дии серьез­но­го пре­про­дак­ше­на — хотя, от Гол­ли­ву­да мож­но ждать чего угод­но… Для меня напи­са­ние сце­на­ри­ев — это стран­ный побоч­ный эффект от того, чем я зани­ма­юсь в жиз­ни. Я вос­при­ни­маю про­дукт сво­е­го твор­че­ства очень серьез­но, хотя и отно­шусь к дело­вой сто­роне вопро­са и куль­тур­но­му вли­я­нию вокруг него как к чему-то нере­аль­но­му, суще­ству­ю­ще­му в дру­гом мире. С дру­гой сто­ро­ны, у меня была рабо­та в проф­со­ю­зе, и все виде­ли, что мне пла­тят за любую чушь, кото­рую я напи­шу на листе бума­ги. Сце­на­рий к «Чужо­му 3» обес­пе­чил мне член­скую кар­ту, но, по прав­де гово­ря, этой фран­ши­зе я при­но­сил поль­зы не боль­ше, чем повар суши-бара на кухне аме­ри­кан­ско­го фаст­фу­да. Нель­зя ска­зать, что я вспо­ми­наю о Гол­ли­ву­де со зло­стью. Рабо­та была занят­ной, и она нра­вит­ся мне еще боль­ше в ретроспективе.

Что каса­ет­ся «Оте­ля», то Биге­лоу ушла сни­мать­ся в кар­ти­ну про сер­фе­ра и гра­би­те­ля, и сце­на­рий рас­ска­за был впо­след­ствии иско­вер­кан самы­ми раз­ны­ми режис­се­ра­ми, но съем­ки так и не нача­лись. Он все еще где-то там.

FS: А что стряс­лось с комикс-адап­та­ци­ей «Ней­ро­ман­та» от Marvel?

Уильям Гиб­сон: Не от Marvel — от Epic. Они про­сто обде­ла­лись после пер­во­го же выпус­ка. Это было уни­зи­тель­но. К тому же, худож­ник не умел рисо­вать женщин.

FS: Что ты чув­ству­ешь, когда видишь уже при­ев­шу­ю­ся рекла­му вещей с при­став­кой «кибер» и вызван­ное ей иска­же­ние идей вир­ту­аль­ной реальности?

Уильям Гиб­сон: Чест­но гово­ря, мне насрать, и в гро­бу я их всех видел — выби­рай­те, что боль­ше нра­вит­ся. Как недав­но заме­тил Том Шип­пи из лон­дон­ско­го «Таймс Лите­ра­ри Сап­пле­мент», сло­во «вир­ту­аль­ный» в том смыс­ле, в кото­ром его пони­ма­ют ком­пью­тер­щи­ки, озна­ча­ет совсем не то, что в нем при­вык­ла видеть обще­ствен­ность. Коро­че, оно озна­ча­ет не «при­бли­зи­тель­но», «почти» или «точь-в-точь», а режим сохра­нен­ной памя­ти — таким обра­зом, «вир­ту­аль­ную» реаль­ность яко­бы сле­ду­ет заме­нить на «резерв­ную». Толь­ко вот дело в том, что «резерв­ная реаль­ность» точ­но не смог­ла бы при­не­сти мно­го денег.

FS: Суще­ству­ет ли секс в сооб­ще­стве люби­те­лей фан­та­сти­ки? У тебя есть групи?

Уильям Гиб­сон: Групи и науч­ная фан­та­сти­ка? Зву­чит жут­ко. Мне слож­но пред­ста­вить девуш­ку, кото­рая отры­ва­ет­ся в барах на Буль­ва­ре Сан­сет и ходит на людях в ниж­нем белье, затем одна­жды про­сы­па­ет­ся и смот­рит вдаль с мыс­лью: «Хм, жизнь начи­на­ет терять свою остро­ту. Пора вый­ти в свет и най­ти… писа­те­ля-фан­та­ста!» Реаль­ность же выгля­дит печаль­нее. Гораз­до печальнее.