За два дня до трагической смерти Даши, новелла была закончена. Текст хочет причинить внушительный урон своему первому учителю философии. Сардонический дракон повержен неожиданным героем, и тут вдруг выясняется – он один из наших. Но вместо огнедышащего предмета многолетней ненависти и презрения, уничтоженного в пяти актах, резкий обрыв и на его месте остался лишь жалкий старик.
Я помню Дашу ребёнком, подростком, девушкой и наш последний разговор на радио в 16 году. Она была такой милой, вернувшись с учёбы во Франции, все мальчишки философских факультетов были немного взволнованы. Прекрасный музыкант, философ, элита — у неё было всё, чтобы жить своей жизнью, а не быть бледной тенью отца. Это я и пытался довести до неё, но не смог.
Поэтому я приношу свои искренние соболезнования Наталье Мелентьевой, но оставляю текст без изменений – так она останется в нём живой.
Intro
У Волверстона был только один глаз, но видел он им гораздо лучше, чем многие видят двумя. И, хотя голова Волверстона, живописно обвязанная пёстрым тюрбаном, серебрилась сединой, сердце его было юным, и большое место занимала в нём любовь к Питеру Бладу.
Рафаэль Сабатини, «Одиссея Капитана Блада»
В условиях новой изоляции и мобилизационного курса следует обратиться к отечественным наработкам не только в сфере наукоёмких производств, но и в гуманитарной культуре. Речь пойдёт о самоорганизующихся конъюнктурных сетях андерграунда, существующих в параллельной с государством плоскости. Никто не может запретить людям сложные наслаждения. Философию, книги, странный секс.
Русские умеют создавать насыщенные культурные сферы и уходить в глубокую внутреннюю миграцию по отношению к нормативной жизни «страны советов». Именно там, вдали от полуденных взоров и рождается миф о свободе.
Андерграунд это сеть потусторонних людей, штурмующих пространство эмансипации наслаждения.
Но сегодня нас интересует исключительно столичный правый политический литературный.
Его герои, их ответы, и судьбы.
Жестокие уроки измен, предательства, вырождения.
Так получилось, что именно в этой среде я провёл всю свою юность, а теперь сам её в какой-то степени сгенерировал в cyberspace.
Это приглашение пройтись вместе с героями движа по чёрно-белым бульварам, «занырам» и впискам старой Москвы, стараясь увидеть в этом трипе протуберанцы бореальных стихий.
Затем два круглых инвайта покататься на лодочке стиксом лавандовой глади античного web, встречая новые формы, сюжеты и персонажей.
Чилаут не предусмотрен.
Часть I «Аполло»
Неспроста мэтр оставил после себя Орден – как сообщество не столько единомышленников, сколько единосущностников. Только среди них я чувствую себя как рыба в воде – то есть не испытываю неловкости из‑за своего превосходства над вращающейся вокруг бесконечной чередой олигофренов.
Игорь Дудинский, «Метафизика это я»
Всю жизнь меня поражала необоснованность претензии Дугина на статус ученика Головина. С самого начала было совершенно очевидно – мы имеем дело с тщательно организованным подлогом, здесь что-то не так.
Евгений Всеволодович – культовый герой столичной правой богемы в диапазоне от шестидесятых до нулевых, знаток и любитель античности, медиевист, виртуозный поэт и хулиган, ушедший в глубокий отказ в отношениях с проклятой Совдепией.
Этот же, посредственный подражатель, двигающийся на суете и рессентименте, посвятивший всю жизнь периферийным сюжетам европейской культуры, бездарный графоман с десятками невыносимо беспомощных книг, скатившийся на седине до серии подросткового фэнтези про Weltgeist, поданного с апломбом opus magnum.
Концептуальное зеро с болтающимся на верёвочке у сердца царём иудейским.
Руины Александрии, прищурившись, шепчут Гипатией в ухо: «Что ж ты, Έλληνας, сдал назад?»
Сложно представить двух более некомплиментарных людей. Телеведущий на канале для пожилых домохозяек считает себя саксессором денди фартового перламутра.
Совершенно разные судьбы, мера таланта и реальная значимость для русской культуры.
Сегодня мы проведём расследование, призванное продемонстрировать полную несостоятельность всех претензий этого набившего оскомину токсичного персонажа категории b.
Всё началось с того, как я случайно наткнулся пару лет назад на директиву Дугина о Лавкрафте и не мог поверить в происходящее и услышанное.
Безвкусица, грязь, некомпетентность. Клишированные обвинения в низком жанре и отсутствии филологического класса перемежаются с фактическими ошибками и конкретным незнанием материала.
В этом момент я с ужасом понял, что АГД скорее всего всё. Он лет как десять пропал с моих радаров и Мнемозина – мать муз успела покинуть его некогда мятежную душу, оставив для нас лишь каркас кадавра полуденной скуки, иначе как можно так налету менять показания перед шаром судьбы.
Не сам ли он пару десятков лет назад делал па перед Гариком и ЕВГ в эфире «Трансильвания беспокоит» со сквозной темой гения из Провиденса, как обычно растекаясь в избыточных восторгах по поводу фасцинаций одинокими монстрами.
И послушайте его теперь. Пожалуй, это тянет на смертельное оскорбление памяти мэтра и всех нас, готовящих вселенские взрывы в тиши макабрических закоулков Ред Хука. Он сам переводил и высоко ценил «Аутсайдера», единственный оставив правильный заголовок. Наша общая задача сделать так, чтобы в пухлых ручонках незадачливого мореплавателя появилась чёрная метка берегового братства: Alles ist Ufer. Ewig ruft das Meer.
Испанским фортам из тиражей, накрученных счетчиков и выслуги лет не устоять перед брутфорсом Голландца и Андалузской девчонки.
ЕВГ учил читать литературу так, чтобы полностью погрузиться в автора, воссоздавая контекст, связывающий жизненный и творческий путь произведения. Именно так я и читал с нескрываемым восторгом в юные годы Филиппа Говарда Лавкрафта. Сначала все его основные произведения, потом Дерлетт и эпигоны, полная биография, вполне приличная работа Уэльбека и в самом конце его переписка.
Это был хороший, добрый и отзывчивый человек с нежной ранимой душой, искренне преданный своему ремеслу и всегда готовый прийти на литературную и другую помощь своему кругу друзей и читателей.
Это был настоящий строго утонченный джентльмен из Новой Англии.
Полная противоположность пухлой надменной истеричке из мрака советского убожества.
О его мании величия, страсти к манипуляциям и пренебрежительном отношении к ребятам, в купе с желанием влюблять и разбивать их сердца, нам могут поведать десятки, если не сотни преданных и разочарованных сторонников.
Ну не всем же обладать такой сабмиссив выдержкой, как Валера Коровин.
Трагедия Дугина заключается во внушительном расхождении меры таланта и внешнего вида с учётом всех его стартовых ставок на игру в Le Bateau ivre, а там есть требования к экипажу и без лебедя леденеющего в Лете восемьдесят восемь склянок дикой охоты не прозвенят. Он элементарно не очень, с возрастом лишь стал благообразен, вся эта рационализация гониального угла про бороду, юность пухлого мещанского ботаника с лишним весом и феминностью сделали его озлобленным – мальчики не брали играть в фашистов. Зато такая композиция это что надо для кружка филологов – именно так АГД и понял во многом движ, смотрите, как он аккуратно расставляет цитаты на немецком и французском в «Auf, o Seele!» Просто винишко-тян из горьковского лита!
Это всё стало причиной паталогической неспособности устанавливать нормальные отношения с другими мужчинами. Ему хотелось заставлять страдать брошенных на необитаемый остров воздыхателей. Мы можем проследить этот паттерн поведения сквозь десятки персонажей нацбольской и евразийской среды.
Уводя ребят, Дугин не знал, что с ними делать, страсть разрушения владела им. Вначале планы у них были великие. Они стали обзванивать наши региональные отделения, пытаясь уговорить их переметнуться. <…>
Впоследствии Дугин разогнал их всех, кроме Коровина и Бутрима. Макса Суркова он выгнал за то, что тот был обильно татуирован. Он выгнал красно-коричневого сиониста, раболепно глядевшего Дугину в рот. Последним Дугин выгнал Цветкова. Возможно, из человеконенавистничества.
Эдуард Лимонов, «Моя политическая биография»
Ему удалось перенять у ЕВГ интонацию воздействия. Среди дюн культуры девяностых этот голос казался повелительным целому поколению радикалов – субъектом предположительно знающим был АГД. Но он не смог распорядиться тёмным искусством правильно из-за рекурсии запроса на компенсацию невроза через чужие страдания. Этот человек настоящий психопат с проблемами в сфере эмпатии.
Это будет проявляться на протяжении всей его жизни и выльется в итоге в полное отсутствие школы и хоть сколь значимых учеников.
Олег Фомин как-то сказал мне в сердцах: «Женя, он всех нас использовал, как гандоны, а потом бросил. Чего стоит одна история с Володей Голышевым и смертью его отца, когда Гелич не отпускал его от себя на похороны в Ростов, сказав ему вслед «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов».
Но для того, чтобы понять «из чего из чего из чего сделаны наши мальчишки» нам надо для начала направить взор в сторону курилки Ленинской библиотеки. Именно там, в бесконечно далёкие шестидесятые зарождалась основа правого интеллектуального андера.
Советская власть уничтожила органическую ткань русской жизни. Знаете, это когда в Университете есть хотя бы одно приличное тайное общество – свой хозяйский пудинг клуб, из которого вышло хотя бы парочка приличных людей типа Рассела или Бориса Джонсона. Апостолы и Хулиганы.
Новиопская наволочь и дети Арбата не смогли в гуманитарную школу.
Все их эти пыльные шлемы, таганки, заставы. Философами объявляли случайных людей.
Советская литература второй половины века более или менее читаема только на уровне подросткового жанра научной фантастики, ускользавшего от строгой цензуры красного проекта. Вторым свободным для навигации рукавом была поэзия. Но полновесной гуманитарной школы у нас не сложилось, и не могло сложиться в таких условиях. Из-за этого сопряжения сфер столичная богема стала играть непропорционально большую роль в культурной жизни после перестройки.
Языковая компетенция и драматически низкая база аудитории порешала.
Если бы мне пришлось назвать человека, сформировавшего тонкие настройки юных лет, то это безоговорочно Головин. Среда в которой я оказался во второй половине нулевых – столичный правый андерграунд, где каждый второй поэт, алкоголик и не только. Она была наполнена людьми, где это был непререкаемый авторитет.
Мне никогда не хотелось увидеть его живым. Было ясно, что это лишь тень от уходящей вдаль колесницы.
Мы с Дианой были только на прощании в доме литераторов. Это был первый раз, когда я увидел, но явно уже не его. Александр Гельевич был разбит, Полина Болотова плакала. Хорошо помню, как изменилась в моменте железная маска лица Джихадыча, подошедшего к гробу. Тогда я увидел в нём простого человека, и тоже в первый раз. Подтверждаю, что в день самой смерти совершенно неожиданно шёл снег, которого обыкновенно так рано в нашем регионе нет. У меня было ощущение, что это связанные события, оно сохраняется до сих пор.
У старой школы есть проблема. Она пропустила наступление k‑эстетики.
Можно смело утверждать, что вся среда, инспирированная Головиным, оказалась на пару порядков слабее своего центра. Он один танцующая звезда, а они лишь планетоиды за поясом – где их бросил, там и остались.
Он был очень современным человеком, каким только и может быть человек Ренессанса. Знал языки, жил в столице, любил футбол и драки, ходил в кино и много читал. Нет ничего удивительного, что в убогом мире тоталитарной лжи, наполненной религиозной риторикой модерна и прогресса, хотелось выть и выйти в иной мир.
Мир вечных ценностей, героев, мифов и мореплавателей. Причём средствами достижения тех берегов были исключительно сатурналии.
Интеллектуальный эскапизм параллельной среды, доведённый до сводов инициатической арки лишь одним замковым камнем – присутствием интонации маски.
Не стоило ожидать от ЕВГ большого интереса к cyberspace. Искра высекается на пересечении мысли и жизни лишь в юные дни, и он просто не мог подставить ладони кремнию так, как это сделали Гибсон, Ланд и японцы.
Пытаться расследовать, кем был Головин, стоит. И можно рассмотреть не одну, а сразу несколько гипотез. Каждая будет бледной тенью его неистового бытия. Каждая – огнедышащий фрагмент.
Александр Дугин «Евгений Головин и сущность поэзии»
Самое интересное в наследии ЕВГ это опыт радикального вопрошания, сформировавший сеттинг правой литературной богемы. Это культовый персонаж в прямом смысле. Из-за особой интенсивности расчерченной его фигурой мы можем видеть, как эта вспышка осветила несколько десятилетий столичного андерграунда. Через его фигуру проступает к нам античность русской контркультуры.
Её опыт параллельного – вечно ищущим повода земляным – существования вновь будет востребован.
Примеры таких людей как ЕВГ вдохновляют тех, кто любит отечественный ландшафт, добавляя избыток сложности, необходимый для игры на ставках повыше.
Андер это ещё и пространство эмансипации принципа наслаждения. Это претензия на восстание господ – дышащий полной грудью готический романтизм долины Рейна. «Екатерина смотрит в окно, за окном идут молодые львы».
Юноше надо оставить следы на материи грёз для того, чтобы выйти на самого себя. Как в старом анекдоте Жижека про unknown known.
Но надо всегда помнить, что каждое незаконченное вовремя (успехом) восстание господ неизбежно обречено переродиться в затянувшееся восстание рабов.
Голографическое мерцание андрогина неоновым пурпуром ложится на лица, выходящие за ворота Paradise. Люди воды знают глухие повелительные ноты клубка змей хозяйки мультиверса. Надо уметь подносить камертон к изгибам перламутровых раковин милого сердцу неоплатонизма. Это режим контингентной реторты – подвижный в подвижной среде.
ЕВГ умел триповать и уже поэтому его наследие послужило во времена эмергенции как антидот от скучной западной культуры психоактивного движа. За окном третье десятилетие XXI века, а на katab.asia до сих пор шарманку заело на Берроузе, Лири и Бэлансе.
Особое внимание мэтр уделял стилю общения. Свои застолья он предпочитал декорировать симбиозом из знойной страсти, порочности, надменности, горделивости, дендизма и декаданса, замешанных на интонациях шпаны и прочих представителей криминального мира. Он с удовольствием играл на публику, совмещая в своем имидже запредельный интеллект, утонченность эстета и блатные манеры.
Игорь Дудинский, «Метафизика — это я»
Окружение ЕВГ делает из него феномен принципиально невозможный. Каждый, кто подносил спичку и рюмку, считает своим долгом вписать себя нитями золотого руна в число посвященных в таинства немого Кадата. Больше всех на этом поприще старается Жигалкин – безобидный мужик с синдромом спасателя, по всей видимости, именно он первым видел в свой бинокль разбитую шхуну укротителя стихий и выложенный на песке из прибрежного сухостоя горящий сигнал SOS. Одалживал, протрезвлял, вытаскивал.
Хороший вообще человек Сергей Жигалкин, лишь тональность произведения обязывает сказать, что его мемориз похожи на рассказы сойбоя о Конане. Представляю, как ЕВГ трепет его за ухо – любимый вид тактильной похвалы Наполеона к адъютантам, и говорит: «Рейхспэкт».
Дугин же и вовсе открыто признаётся ему в любви и лепит из него божество, в то время как люди вроде Малютки Ду более сдержаны в оценках произошедшего, но все без исключения признают неоспоримое первенство мэтра.
Прежде всего, его творчество прекрасный компаньон для жизни, где есть место риску.
Ведь базовая идея любого коллектива джентльменов от аргонавтов до «солнцевских» – противостояние порядкам и заведенному ходу вещей внешнего социума с его производственной необходимостью и беспонтовой обязаловкой.
Воспетая на нейлоновых струнах романтика экспансии к полюсам вселяла радость в сердца тех, кто не был готов к плантациям офисного тростника и хлопка. Побег на Тортугу от торжества режима земли, от базового формата существования социальной ткани, вытесняющего огонёк опасных начинаний за черту, где и начинается всё интересное.
Евгений Головин – идеальный герой для диких сердец, не идущих на компромиссы с пленом кеномы. Счастье, что дни моей юности освятило «Приближение к Снежной Королеве», чудесные песни с релиза где «это вы прямо сюда всё притаранили» и нойзом в финале, стихи, лекции, жесты. Это всё как-то забылось, заигралось куда-то по жизни, но вот диадемой поднялось из спящих глубин.
Он воплотился ураганом в советской столице, посносив крыши, наводняя собой. Оставаясь загадкой, почти что как Джокер, в чьих карманах были лишь ножи, нитки и никакого намёка на паспорт. Но это в преданиях детворы.
В реальной жизни человек, который никогда не работал и вёл себя вызывающе, не мог быть простым савейским оттенком. Это был колорит, насыщенный и утонченный. Не буду заниматься пересказом воспоминаний дочери, могу сказать лишь одно.
Андерграунд это всегда озлобленные нежеланные случайные дети непростых родителей, начавшие назло разрушать себя с удовольствием. Одержимые затаённой злобой на людской род они обращаются к тёмной стороне культуры – наслаждением дистанцией – от морали рабов, от власти причин, от самих себя прежних.
В их жизни должна быть сложная композиция обстоятельств, если бы всё было только плохо, то скрытые силы распада прихлопнули бы очередной неудачный бросок костей эволюцией, не успеешь и с тридцатником разминуться. Сознательная прижизненная ретушь биографии автора «Туманов тёмных лилий» говорит нам о серьёзной персональной трагедии, прошедшей сквозь судьбу. Шёл седьмой десяток, а в Inter Esse он упрекает кавалериста Гумилёва, что тот так и не смог порвать с матерью – русской поэзией. Понимаете.
Так вот, в какой-то момент на их извилистом пути начинает цвести чёрное солнце, один шаг и суггестия грёз возвращает к истоку творения. Изощрённый ум теряет способность к простым формам наслаждений и ищет совершенных, так знаете, чтобы ушатало.
Свобода от выплаты родительского долга позволяет таким людям всерьёз заморочиться над странными штуковинами. В этом невидимая загадка мотивации многих к несколько инфантильным вещам.
Кто вообще интересуется философией и умеет работать с культурой?
Только те, кто способен на hate speech.
Настоящие культисты.
Гиренок недавно сказал: «Философия сегодня — это сознательное сумасшествие. Эту же мысль поздний Хайдеггер выразил иначе. Он на место слова «сумасшествие» поставил слово «чудачество».
Это связано с необходимостью жанра в фигуре атаки, в задачах подрыва привычного хода рассуждений и выхода за оперативный простор.
С Головиным мы прыгали в стихию зеркала. Редких это возвысило; чутких – изменило до неузнаваемости, кое‑кого – уничтожило.
Александр Дугин, «Поэт: обучение абсолютной свободе»
Хорошо известный трюк с зеркалом на пике трипа – если посмотреть в отражение, то нет никаких эмпирических сомнений, что этот corpus не ты – software психоз рассечения от тела, ты это когнитивные карты, запертые в темнице харда. Зашкаливающая интенсивность подобного остаётся с тобой навсегда и не сразу понятно, как дальше жить по законам тюрьмы.
Евгений Сычёв, «Эмергенция неизбежна»
For although nepenthe has calmed me, I know always that I am an outsider; a stranger in this century and among those who are still men. This I have known ever since I stretched out my fingers to the abomination within that great gilded frame; stretched out my fingers and touched a cold and unyielding surface of polished glass.
H. P. Lovecraft, «The Outsider»
Вас вдохновляют женские черты,
Александр Штернберг, «Магистр»
под кислотой меняющие форму,
когда слетают генитальные цветы
на церебральный фаллос Уникорна.
Почитайте «Философию воды» пера АГД. Вроде бы талантливый человек пишет о своём alma mater, но весь этот как бы невидимый птичий язык античной трагедии, в действительности, отдаёт одеколоном и тяжёлым люксом. Ни слова о наслаждении, о желании, об очевидном rafale bisexuelle.
В мире воды есть свой «бог». «Бог» воды. Повелитель моря. «Бог безумия». Бог Соли, Deus de Sal. Книгу, посвященную тематике безумия и составленную из своих переводов и других фрагментов, Головин называет «Безумие и его бог».
Александр Дугин, «Опыт воды»
По современным меркам, когда настоящий Deus de Sal расчертился возвышенным объектом фетиш-a спиралевидного мортидо, посадив на чокеры и цепи пару поколений, всё что могло происходить и происходило на этих заплывах, ну это как кроссовер «салемские ведьмы против синобитов». Исход сражения за «этот проклятый черный мираж» предопределён. Сущности разных калибров и способностей к хирургии извне. Нырнул в котёл к трём сестрам, трухлявый гриб, подводные леса, струнный инструмент для блюза по душе, а тут совсем другое дело и кубковое на вылет, и если потеряешься, то эстусом уже не отыграть безвозвратно утраченное.
Просто мы живём в мире, где контент доступен каждому, с момента выхода в Сеть.
Поэтому все эти таинственные вздохи это просто маркер поколения, что не успело в полной мере пережить сексуальную, цифровую и психоделическую революции, но всё же обладало интуицией, что эти стены не вполне реальны. Ах, если бы они знали, какие шкатулки теперь можно достать на Old Bazzar In Cairo, то непременно внесли существенные изменения в свой судовой репорт к Мальстрёму декаданса.
Глядите какой «изящный» stealth от ветерана гностической весны!
Ориентация – Север представляет собой движение к вершине меридиана, вдоль которого структурируются все эйдетические нити вертикального космоса. Это мужская ось бытия, по которой организуются различные типы иерархий – гносеологических, онтологических, космологических, политических, ценностных, социальных, гендерных. В современном мире, в режиме земли это запретная ориентация. Выбор ее в качестве жизненного приоритета жестоко карается. Север сегодня вне закона, потому что этот закон ныне определяет Юг. Но, несмотря на это, благородные души все равно идут на Север; вопреки всему и всем, игнорируя любые запреты Великой Матери, карательные меры земли.
Александр Дугин, «Философия воды»
Ок, мы поняли. Проблема в том, что если выжать весь этот относительно коммерческий текст, то не остаётся главного – серьёзной взвешенной оценки на языке элементарной рациональности. Вместо этого мы вновь погружаемся в лор фэнтезийного пространства эвфемизмов.
Весь дугинский анализ, создающий wiki Головина под себя, ошибочен в методе.
Те, кто хорошо знаком с фигурой ЕВГ, и пронесли его через своё сердце, хорошо отдают себе отчёт в характере любимого героя. Это контингентность текучих метаморфоз. Дионис бог не вина, но трансформации. Почитайте его тексты, мы видим этот flow – всё куда-то движется и во что-то превращается, чем же ты недовольна Алиса? Летучие рыбы, агрессия спрута и ламинарии выглядят круто – исключает все эти гипотезы о пантеоне божеств, действенном инструментарии неоплатоников и существование хотя бы подобия карт магической географии. Все существующие свидетельства указывают на ряд особенностей ЕВГ – это олдскульный хаосит, для которого любая доктрина это поражение.
Фигура поэтической атаки требует принципиального отказа от комфорта, от реального, а не риторического, преклонения перед прошлым, помните, как он любил эпатировать манифестом итальянских модернистов «Давайте взорвём Флоренцию» – творцы перегружены тяжестью наследия совершенных вещей. Идея необходимости жить непременно интенсивно это от него.
Можно риторически сокрушаться о так и не оставленном им атласе магической географии. Но прекрасно понятно, почему Эжен не написал такой путеводитель, это просто верх пошлости на выходе получилось бы, знаете, чужие трипы это скучно. Без каскада кавалькад кавалерии кентавров Диониса это всё мимо, конечно.
Леденящая несокрытость аутсайда из опыта взаимодействия превращается в эвфемизм, рождая запрос на объяснительную систему с кукольными божествами античности, титаническими стихиями, Буддой, Проклом, постмодерновым «всё что угодно», но никакого рационального вывода нет. Лишь одобряемый во внутреннем круге треск скорлуп гностической мессы ровным вейвом идёт весь аккорд. Нам предлагали завязать глаза и водить хороводы с Нателлой вокруг мертвенного идола чужих либидинальных инвестиций.
И нет никаких проблем, вы и, правда – все лишь фрагменты его интонации.
Но Дугин стал просто не-вы-но-сим и не вывозит себя прежнего даже на минималках. Он огромная в медийном отношении, но совершенно полая концептуально фигура – постмодернистский позёр, понявший фигуру атаки как радикальный жест без продолжения и содержания. Поэтому у простодушного дурачка Солодникова так и назвали «Ла-ла-ла».
Он начал серьёзно заслонять собою солнце ЕВГ.
Экранировал и исказил его наследие.
Сделав его – утонченного блатаря – частью противоположной легенды.
Запомните, сноб никогда не будет участвовать в травле из-за императива непреодолимой неприязни к толпе.
Давайте вместе почитаем два фрагмента «Поэзия» и «Радикальный субъект».
Сейчас многое станет яснее.
Мартин Хайдеггер считал, что философия и поэзия – два пути познания бытия и истины бытия. Но они не пересекаются ни в чем, кроме своего самого последнего горизонта. Они подобны двум горным вершинам, с них видно одно и то же; кажется даже, что они на расстоянии вытянутой руки, но чтобы на самом деле перейти от одной на другую, необходимо спуститься в низины и подняться вновь. Прямой переход невозможен, между пиками – непроходимая бездна. При этом сам Хайдеггер, будучи философом до последнего внутреннего ядра, очень любил рассматривать эту вторую вершину человеческого духа – издалека и с почтением. В одном из эссе своей книги «Holzwege» он дает важное пояснение того, что является предметом поэзии. Предметом философии являются истина и бытие, а также ничто.
А предметом поэзии – сакральное, das Heilige.
Александр Дугин, «Поэзия»
Берусь утверждать, что это не так. Философия значительно превосходит поэзию по всем параметрам, у неё совершенно другой предмет ведения. Такое наивное представление о тождестве финальных горизонтов может возникнуть только в следствии понимания обоих феноменов под знаком религиозности, где поэзия это литании орфических кружков обращенные к божеству, а философия это богословская архитектура строительства апофатических онтологий. Тогда да, один воздушные замки строит, а другой в них живёт.
Послушаем теперь Шварцвальд:
«Сам язык есть поэзия в существенном смысле. Поскольку же язык есть совершение, в каком вообще впервые для людей растворяется, размыкается сущее как сущее, постольку поэзия в узком смысле слова есть наизначальнейшая поэзия в существенном смысле слова. Язык не потому поэзия, что в нем — прапоэзия, но поэзия потому пребывает в языке, что язык хранит изначальную cyщность поэзии.»
Из этого вполне ясного отрывка, с учётом всей герменевтики высказывания в замечательном «Истоке художественного творения», можно сделать вполне однозначный вывод: поэзия принадлежит сфере языка. И я утверждаю, что необходимо сделать рассечение на два термина: поэзию и поэтику, чтобы более чётко очертить характер этой области знания. Это не занудство, нам предстоит ещё ответить на вопрос, кем же всё-таки был ЕВГ, а без прояснения сути поэзии это будет сделать невозможно.
Поэзия это всё же слова и стихи. Её можно качественно изучать с помощью филологии.
А вот поэтика это отнюдь не (только) стихи. И изучает её философия – ударный авангард разведкорпуса за стеной человечества, потому что это не поддаётся квантификации и строгой формализации, однако, при том и не значит, что сразу за чертой наступает сплошная распущенность (формы) и всем так весело стало, что забыли про науку буквально сразу как вышли в море (кремниевой воды сайберспейса).
«Эстетика – мать этики» Бродского это интуиция того же смыслового ряда.
В сущности это простая мысль, что любой объект или феномен может иметь поэтическое содержание раскрывающиеся через особый (странный) ритм синтаксиса или тюльпаны совершенства форм, любых форм. Поэтика может быть только у того, что взято в рамку, как ни крути это элемент шиповника паранойи.
В фильме о Гигере один художник вспоминает: «Я не люблю когда говорят, что вот через автора творит некая более великая сущность. Это чушь. Но в случае с Руди именно так оно и было…»
Поэт бывает захвачен чуждым ритмом.
Карпец любил повторять «поэзия больше чем поэт», особенно когда дело доходило до его love/hate с Широпаевым.
Но вернёмся в Шварцвальд:
Истина как просветление и затворение сущего совершается, будучи слагаема поэтически. Все искусство — дающее прибывать истине сущего как такового — в своем существе есть поэзия.
С большими извинениями и уважением перед Мартином Хайдеггером осмелюсь исправить здесь последнее слово на поэтика. Тогда это становится нормальным атрибутом любого произведения искусства, не только того, что принадлежит слову и языку. Иначе это становится очередным пустым означающим под описание рандомной динамики, вроде ассамбляжей и гиперобъектов.
Евгений Головин сам утверждал себя как поэта, это ясно из мемуаров. У кого-то из его друзей есть воспоминание: как он сам задавался вопросом «кто я такой», утвердительно отвечая следом, что «всё-таки поэт». Именно так и следует понимать новым поколениям жизненный путь нашего героя.
Задача этого текста – нормализация образа ЕВГ для русской культуры от имени человека, который взаимодействовал с его heritage без соматических искажений поводка интонации для любимых игрушек.
Взять хоть всякие приколы юных лет, типа двух acid суток и не только с поездкой на рейсовом автобусе 300 км туда и обратно, чтение «Царства количества и знаков времени». Вечером на исходе второго дня начал читать сборник стихов Головина «Туманы тёмных лилий», и прочитал. Потом всё стандартно: голоса демонов начали отдавать приказы, и стало ясно, что пора выбираться на берег.
Но покруче будет история зимой загородом. Чуть не замерз насмерть в поле, далеко унесло, хорошо, что приятель из ВШЭ был одет теплее и над нами низко пролетел самолёт – меня так вставило от гула турбин в метель, что я начал лучше соображать и всё-таки дошёл до дома. Потом провёл всю ночь один в бане, добавив ещё швейцарских, с ноутом и песнями Головина. Всю ночь до утра, возродившись буквально, зависал там по несколько раз на рипите весь альбом, проверяя отражения на предмет выходов к humanexit. «У куклы Брунгильды одно развлечение в зеркало по ночам смотреть». Вместе с его голосом мы очень весело провели время, такое западает надолго. Та степень интенсивности восприятия была идеальным штормом для аффекта интонацией, проникшей сквозь субтильное тело души.
Так что плавать я умею лучше их этих всех, поверьте. Недаром в детстве провёл пять лет в команде водного поло «ЦСК ВМФ».
Таким образом для русской культуры ЕВГ это поэт и на этом можно остановиться, а вся мифопоэтика его образа уже принадлежит только заинтересованным лицам из фанатских движений – сейчас вот есть только одно «лицензионное» с Нателлой на брелоке, но хотелось бы их огорчить, ведь есть ещё один – сам себе остров, сам себе тень, сам себе парадоксальный фан-клуб.
Поэзия – это всегда мореплавание. Поэзия – место встречи с богами и демонами. Поэзия – поле великого делания. Поэзия – территория свободных двойников, теургических синтем.
Поэзия – тайная жизнь философии. Поэзия – истинная и единственная по‑настоящему строгая наука. Поэзия – стихия раскрепощенного безумия. Такова поэзия для Головина. Такова она сама по себе.
Александр Дугин, «Поэзия»
Нет, нет и ещё раз нет.
Дугин это примитивный дуализм во всём чего он не коснется. Весь его деланный неоплатонизм это просто вера идеалиста без материи в парящие идеи, управляющие миром, а весь Головин для него это дуализм земли и воды. Стакант за шиворот и мы в воде, отпустило, и мы на берегу – вот это мысль! А где же огонь и воздух, и кто из нас двоих любит пить прохладный Geviert на утро магов?
Весь этот кухаркин трёп есть последствие одного так и не сделанного шага к «там и спасение», потому что мозги филологической девы для красивых фраз не позволили в формальные системы, естествознание, материализм. Поэтому у нас и гендер социальный конструкт и симпатии к левым против капитализма, ведь мондиалистский гипноз эволюционной биологии придумали, наверное, постмодернисты? Вот бы он удивился, узнав, на каком уровне находится передовая академическая физика или когнитивистика – самая изощрённая телемитская магия и все ваши тайны соборов покажутся заворачиванием просроченных гамбургеров в придорожном кафе на El Camino de Santiago с заплывшими и растекшимися посетителями.
Философия производит знание. Она делает это при помощи рационального аппарата с вылетающим за рамки путевого листа уровнем explore, а не research. Поняв эту разницу, а так же интенциональный (=человеческий, несовершенный) характер этого предприятия, никогда больше не будешь говорить глупостей о тождестве поэта и философа. Хватит уже играть в пустые означающие!
Евгений Головин – поэт и филолог. Точка. Всё остальное это поэтика ауры анимации гения, когда его рассказы о далёких странах намного интереснее реальных путешествий к этим пыльным камням и населяющим их людям. Быть просто поэтом давно недостаточно, какими бы прекрасными не были стихи, нужно что-то ещё, например экспертиза в истории поэзии, философия и музыкальность, переводы, полёт эрудиции, греческий и латынь, филологический класс.
То как ЕВГ чувствовал и любил язык, давало ему долгосрочные вписки на любой флэт бытия, где он с радостью и зависал в компании неаполитанских менестрелей, французских ярмарок и дёйче перелетных птиц.
Чтобы проникнуть в специфику головинской метафизики, необходимо, во‑первых, ощутить себя частью того, что он воображает, пока общается с вами. Во‑вторых, попытаться понять, насколько ему интересен фантом, называющийся вашим именем. И, в‑третьих (чтобы закрепить успех), постараться вовлечь его в какую‑нибудь метафизическую игру – желательно с эротическим привкусом. Если сработает, то считайте, что вы попались раз и навсегда. Из черной дыры, конечно, тоже есть выход, но узнаете ли вы то, что от вас осталось, – большой вопрос.
Игорь Дудинский, «Метафизика это я»
Радикальный субъект это центральный концепт всей философии Дугина. Все эти его предикативные дазайны это простой рескин основной концепции.
Какой восторг было прослушать курс «Постфилософия» в стенах МГУ в mid 00s! Культовая фигура реваншистской обоймы выступает всё полугодие в переполненной аудитории под овации сотен слушателей, практически как Ветушинский с Кодзимой. Мне 18 и я впервые сталкиваюсь с таким неподдельным чувством вовлеченности лектора в проблематику, было видно, что он ей живёт. И это передалось мне по полной программе. Более того, я утверждаю, что довёл этот концепт до предела и реализовал форму на эйдетической практике в значительно большей мере, чем её автор, просто я забыл, кому именно обязан поднимаясь годами вверх по реке к истоку.
Помню, как изложил в ICQ Яроврату своё видение этой истории и предложил сместить акцент на радикальную объектность, в качестве опорной метафоры используя black oil из X‑Files. Интуиция динамики слизи была вполне доступна и местным аксам, как там у Шеваловского «акселерована душа до всего сама дошла». Потом наигравшись с субъект-объектной топикой стало ясно, что всё дело в предикате радикального как такового. И там уже рукой подать до метода дизъюнкции фрагмента через его предельно функциональную интенсификацию, разрушающую метафизический рекурсивный нарратив режима Единого.
Дугину нужно было обязательное легендирование его идей с пропиской их в контекст.
Открываем одноименную итоговую главу и читаем:
Новая Метафизика Московской школы, где Евгений Головин занимал центральное место, постепенно подошла к концепту Радикального Субъекта как той осевой реальности, где остро ставится прямой и жестокий вопрос о статусе и смысле сакрального в точке максимальной десакрализации, о жизни бога в сумерках его смерти.
И тут же:
«Философия воды» Евгения Головина с полным основанием может быть названа философией Радикального Субъекта по всем своим силовым линиям. Сам Головин этого термина не использовал, предпочитая говорить о Self, Selbst, «поэтическом я» или «Дионисе».
Это же классический рейдерский захват – именно это он и сделал со всем наследием ШНМ, поднявшись на их гребне сейсмических толчков в пространстве культуры девяностых. Без этих плеч вдруг выяснилось с годами, что перед нами всё то время был не похититель знаний Προμηθεύς, а сгусток апельсина.
Черный пояс хризантемового трона дикой охоты никогда не держал тот бокал и не произносил этого в тер(ми)на(лиа), а тут вдруг выясняется в программном документе преемства, что всё постепенно к этому подходило. Где нить «поэтического я Диониса» в лабиринтах фасцинаций двойного, и где субъектность, к тому же ещё радикальная, как оркестр Вагнера? Сова, глобус, фокус, движение парадигм к модерну и пост, бифуркация переходов, теизм невидимых драйверов, мандрагора и багульник, постмодернистские жесты, и вроде сойдёт. Потом для солидности всё это обросло барокко фундаменаль-онтологии и приобрело необходимую глубокомысленную форму секретной локации с важными NPC. Помните легендарную кат-сцену после босса в лесных просёлках: «Радость ведения – врата, ведущие к вечному. Их створ укреплен на петлях, некогда выкованных из загадок здешнего бытия кузнецом-ведуном».
Читаем дальше до места, где появляется загадочный доппельгангер:
В близких к нему кругах Головина часто называли именем‑функцией – «Адмирал». Это когерентно, так как он был предводителем настоящей поэтико‑философской флотилии, капитаном с душой, навсегда захваченной притяжением сакрального Норда. Один современный исследователь Московской школы выдвинул гипотезу: а не был ли Евгений Головин в его личной персональной ипостаси никем иным, как явлением Радикального Субъекта?
Тут и несуществующий современный исследователь, постойте или же АГД и сам есть всего лишь этот исследователь, но никак не полновесный участник, и порожденное пространство несуществующей дискуссии, и руководящий принцип №6 – лесть открывает любые двери. Всё призвано убедить нас в добровольной передаче капитанской повязки, undead попугая и мушкетонов к вчерашнему юнге.
Из сложного концепта цикла университетских лекций всё превращается в тыкву «кто ближе к телу».
Ребята! Кто-то претендует поднять свои знамёна и паруса на флагманском корабле, кто-то всё это время работавший на ненавистные корсарам Кастилию, Орагон и распятого. И вот теперь пришла пора пригласить его прогуляться по доске навстречу агрессии плавников и инсмаутцев – край палаша касается между лопаток, снизу доносится обрывистое текели-ли, а из-за спины хрипло квакающий звук – прыгай Ганс, прыгай вниз головой.
Жёлтое стекло
Много у нас диковин
Евгений Головин «Жил у бабушки в штанах»
Каждый мудак – Бетховен
Каждая блядь – Шекспир
И все мы боремся за мир
На тему Южинского написано и сказано множество однообразных как под копирку вещей ещё хуже, чем песочницы Ubisoft. Человек тебе помог опубликоваться, разглядел жемчужину таланта в сером потоке курильщиков, устилающих дно метафизического гипертекста безбрежного океана талантов народной стихии. Ну всё, это гений, великий писатель, живой классик.
Они увидели мою первую книгу — «Аномализм». Мамлеев позвонил моей бабушке и сказал, что мне обязательно надо печататься. С подачи Мамлеева и Дудинского меня опубликовали в газете «Литературные новости», журнале «Смена» и ещё много где. И всё это по нарастающей. А потом случился процесс, и меня стали публиковать ещё активнее.
Когда я попала в Южинский кружок, я ужаснулась. У меня было немного иное представление о Мамлееве. Я думала, что это такой циничный персонаж, который видит всю подноготную человека. Но оказалось, что это чуть ли не добропорядочный христианин. Но если к нему у меня вопросов нет, поскольку это гениальный писатель, да и к Дудинскому тоже, все остальные в Южинском переулке меня очень удивили.
Алина Витухновская, интервью «Рабдно»
Так в принципе и случилось с Юрием Мамлеевым, обладателем квадратных метров на удобном от Ленинки расстоянии. Компания злых мужчин завертелась сама собой, и как они сами в целом пишут – ЕВГ был душой, а ЮВМ телом. В движе всегда есть знаковые локации и обладание хавирой, куда ещё надо получить пропуск от Лорика – оператора теневого фейс-контроля, чтобы не попалось там знаете шляпья или инженерья, обладание малиной это большая скидка на талант.
Правда в том, что Мамлеев плохой писатель. Это легко проверить, прочитав его тексты. Вы просто давно этого не делали, почитайте Чехова, Куприна это прекрасно, а теперь почитайте поделки советского литературного андера. Шатуны ещё могут произвести какой-то интерес из-за включения в невидимый канон, но современному человеку это всё покажется очень натянутым интеллигентским триллером со скучными героями. Всё остальное просто невозможно читать. Что говорить, они и не скрывали что пишут буквально о себе, и все герои Гамбита, Шатунов, и невыносимо бездарного «Воскресения в Третьем Риме» Микушевича (о котором вы может быть слышали в качестве участника шуток с перепиской Рильке), все герои списаны с натуры. Естественно, ведь не хватает филологического класса – результат советской деградации в сфере свободы выражения сложных чувств.
В работе «Shamanic Nietzsche» Ник Ланд описывает Ницше как «клыкастого поэта в состоянии войны с философами». Вот этот привкус междусобойчика, он проступает на клыках поэта, решившего прочекать на зубок монету Школы Новой Метафизики без серьёзных тепличных ограничений на import культуры как в совдеповские времена. Не случайно у нас нет новых фигур такого масштаба, их просто нельзя вырастить в современной, куда более серьёзной по требованиям к компетенции и классу, среде. Людей так просто не удивить карго-контентом из дефицитного распределителя. Все знают английский, многие наши закончили там Ph.D, миллионы русских живут в капстранах.
А уж когда пошёл весь этот порожняк «Россия Вечная» и книги по индуизму и ведической традиции, это знаете, человек выложил карты на стол.
В ту нашу встречу разговор почему‑то сосредоточился на Канте. Как всегда в контактах тех, кто принадлежал московскому интеллектуальному андерграунду, тема сама по себе была не важна. Любые темы были не более чем паролями или маяками, направлявшими родственные души друг к другу. То, что мы находились в глубоком сродстве, я ощутил практически сразу. Первые наши контакты продолжались некоторое время при участии Мамлеева, но очень скоро стало понятно, что Мамлеев был третьим лишним. Его художественное мироощущение, свободная игра ассоциаций и свойственный людям искусства эгоцентризм мешали тому пространству, которое возникло в нашем с Женей общении.
Гейдар Джемаль, «Чёрный люстр»
Юрий Виталиевич талантливый культурный менеджер, повлиявший на судьбы целого литературного поколения. Это было тело Южинского и не стоит недооценивать тех, кто не смог прокачаться в мага воды и не умеет в counter target spell.
Как-то я ловил ему такси после лекций в музее Маяковского. Эти его смешные жёлтые очки и добрый старческий взгляд. Он был с женой. Шашечки так и не поймали (архаика просто), и пришлось им идти на Лубянку.
Всё ничего, но это никак не гений. Тем более как мог советский писатель хоть как-то приблизиться к классу дореволюционных творцов модерна, при таком уровне гражданских свобод, уничтожении элит и союзе писателей.
Поймите, автор, чей талант зацвёл злыми соцветьями смысла, находясь в режиме воды, не должен потом тащиться наверх весь в следах от клюва кальмаров на сушу. Поэтому вот Влад и возит родную землю Трансильвании с собой – это кровь и почва, где второе это аутентичность аудитории высказывания.
Писали для своих, чтобы lol и прогреть ЧСВ. Литературный процесс это ведь часто игра под сенью весёлой науки. Но повышенная герметичность высказывания становится сленгом, имеющим ограниченный эффект из-за расхождений с универсальными оценками фигуры умолчания. Никого не хочу задеть, просто статус гения это дорого стоит. Давайте посерьёзней относиться к таким вещам.
Ну не вставляют мемуары чужих буффонад с пластиковым обвесом на сотни страниц. Фёдор Соннов это ретро без возможности реактивации эстетики Weird Tales. Путеводное метафизическое вопрошание маньяка как core-punch это не почерк гения. Это сделано по учебнику и на заказ, заголовок американского издания Шатунов «Sky above the hell» более точно отражает класс этой литературы. Человек умел двигаться в конъюнктурных плоскостях: в 74 в США оттуда в 83 во Францию. Естественно, они лепили из него наследника Достоевского и Гоголя, и мы теперь опять увидим ещё много таких вот деланных приемников. Но время всё равно расставляет всех по своим местам.
Часть II «Астарот»
Пока разгорается пожар на старых доках и складах отечественной метафизики, можно прикурить от пустоты и получше разглядеть от огня горящих флигелей текущее положение дел на фланге.
Дугин появился в самом конце «южинского», но присвоил себе всё его наследие.
Как ему это удалось?
Чтобы ответить на этот вопрос нам придётся дать квалификацию его действиям и ему самому. Если Головин это поэт, то кто же тогда Александр Гелиевич?
Это гениальный медиа менеджер. Пионер античного рунета. Последний живой титан столичного «метафизического» андерграунда. У него есть ачивки. Это великий человек, нравится это нам или нет. Это мой первый учитель философии, моё сердце разрывается, но я должен продолжать, потому что это предатель.
Полный преувеличенных эмоций — вот каким он мне показался на вечере газеты «День» в кинотеатре «Октябрьский». Тогда я увидел его впервые. 1992 год. Я сидел в президиуме, и когда он вышел выступать, к нам задом, меня, помню, поразили мелкие балетные «па», которые выделывали его ноги, движения неуместные для массивной фигуры этого молодого человека. Он имел привычку, стоя на одной ноге полностью, вдруг отставить другую назад, на носок. В 1994 году те же его «па», помню, я наблюдал в дискотеке «Мастер», где происходил фестиваль «Экстремистской моды», тогда Дугин был одет в галифе и туфли! В такой экипировке его отставленная на носок ступня выглядела по-оскаруайльдовски двусмысленно. «Ученик» Дугина — Карогодин — был одет в чёрный костюм нациста, взятый напрокат в театре, а Тарас Рабко щеголял шинелью и будёновкой красноармейца. Я давал интервью «Вестям» стоя между двумя экстремистами: националистом и большевиком.
Эдуард Лимонов, «Моя политическая биография»
Мне не хочется уделять много времени НБП, т.к. я считаю интеллектуальную нагрузку этого проекта минимальной. Это результат сложной комбинации из беспрецедентных политических свобод 90‑х и первой половины нулевых и существовании реального рынка политических услуг с внушительной капитализацией.
Ключевые отцы-основатели партии Дугин и Лимонов образчики нарциссирующих психопатов, симулирующих радикальный политический процесс за счёт оболванивания потерянной молодёжи, хотя реальной задачей было простое заклание на алтарь своего творчества. Я всегда презирал украинского горлодёра и хама Савенко, хотя писатель Лимонов вполне ничего. Его авторитет в столичной правой среде был глубоко отрицательным, все как-то помнили вояж этого фембоя к американцам и все эти забавные происшествия с ним, так что вряд ли бы даже руку подали – его тогда называли бабушка русской революции. Это хороший герой для девочек за МКАД.
Лимонов говорил в интервью, что «у нашей партии больше всех политических заключенных», книги продавались хорошо. Он отправлял ребят и девчонок на заведомо тяжкие противоправные действия, которые в любом государстве привели бы к последствиям, помните, что сделали с мудаком Павленским во Франции, и какое дружное эхо пыльных шлемов было у нас. Мне, участнику политических протестов со школьной скамьи, было совершенно очевидно желание таких фигур просто сжигать людей на костре своего тщеславия. Так может делать только плохой человек, и Эдичка был им, хоть памятник и хороший получился.
НБП это первоматерия радикальной формы любого реваншистского движа, партия богемы, партия потерявшихся. Всё это давным-давно стало деактивированной субкультурой. Современные нацболы похожи на смешных детей, живущих в чужом музее. Но сила артефактов такова, что это starter pack, ведь в этой колоде есть Летов. И это каноническое трио контркультуры постсоветского радикализма. Поэтому Дугин это очень серьёзно, он настолько инфляционная фигура, что никто не может просто отмахнуться от его опыта. Его уроки это выводы для всех нас.
Нельзя было уходить из андера вот так. Это убило в итоге талант. Компромисс за компромиссом и отступление превратилось в бегство.
Но мы пока всё ещё там, где Александр Дугин – интеллектуальный король столичного андерграунда, один из ярчайших персонажей своего времени, мы в «Старой Арктогее» и на imperium.lenin.ru.
За статус сетевого пионера надо благодарить Мишу Вербицкого. Тот редкий случай, как и с sci-hub, когда радикально левый сделал что-то хорошее. Он был одержим идеей свободы слова, что привело к тому, что в его инфраструктуре стала потихонечку-потихонечку группироваться педотусовка – вот эти все кого надо на химию. Пока мы с Яровратом вели неравный бой с силами Демиурга и миром кеномы, такие замечательные люди как Светов уже начинали там свой тёпленький движ. Недаром у него не так давно выходил материал с Мишей, им есть что вспомнить.
Как-то я поинтересовался составом президиума ЛПР, такое сборище твинков под одной крышей это ачивка, я бы того и гляди растерялся будучи делегатом съезда. Узнаю, узнаю старую добрую симуляцию процессов ради удовлетворения нарциссических психопатий, помню все эти первые видео на SVTV, когда казалось, что через экран пахло земляничным мылом «Ягодка». Его скрытое удовольствие самому чувствовать себя маленькой девочкой. Ребята со Старой площади работать не разучились, недаром у нас вся легальная оппозиция это те, кто вот есть, тут не надо ничего и делать с такими лидерами протеста – кружок Щедровицкого хоть что-то вывез.
Или вот взять Мишу Пожарского, как он мне нравился, когда был igni_ss и писал про советское хамство, как особую форму духовности. Всё-таки любое участие в педолавочке это маркёр игры на понижение, вот и скатился Миша до скучного канала подростковой социологии с названием, выдающим плохие предчувствия на тему некогда грозного няшного котега.
Либертарианство это ведь простой психический инфантилизм, когда ещё не понял куда попал и что происходит, дешёвая игра на геометрии пубертатных волн и естественном желании быть особью.
Так что и Tiphareth в итоге через левачество дошёл до нужной кондиции.
Но судить его надо только по золотому веку – это просто отец и горящий куст радикального античного рунета. Респект.
В это же время Дугин достигает зенита своего метода и совершает грандиозный успех – препарирует тело популярной культуры в колонках Rolling Stones, в результате на свет появляется его лучшая книга «Поп-культура и знаки времени». Остросюжетные эссе стали мелосом многих застолий. Меладзе с тех пор только повысил ставки, ясно дав понять, что прошёлся по всем трём, остановившись, тем не менее, на красном. «Лимбо» как будто писал сам Канселье, прислушайтесь.
Салатовый томик питерской Амфоры, mon amour.
Так вот, про гениального менеджера:
Он сделал имя на работе с архивами. Наладил производство и сбыт литературы.
Выпускал классные вещи: Ацефал, Элементы, Лимонку.
Арктогея, особенно первая.
Новый Университет с топовым лендингом Акваланга.
Вся эта движуха с ЕСМ, медийность.
Евразийское движение.
Видеоблоги.
Телевизор.
Гирлянда книг.
Философы так себя обычно не ведут. Такая кипучая активность делает тебя мелким, поверхностным, суетливым. На выходе получается: эфесяне, храните деньги в сберегательной кассе.
Представляете, как нужно любить грим, чтобы вести такой образ жизни.
А ничего удивительного в этом нет.
У Александра Гелиевича нет профессии, это андерграундный персонаж, это только сумма компетенций и софт скиллс. Из-за этого он был вынужден принимать участие в игре на политическом рынке, и скатился до классической модели политического медиа – агрегатор рессентимента. Из-за работы с токсичными материалами его совсем разъело и он перешёл от «Волга впадает в Каспийское море» к объяснениям на пальцах, да ещё и в плотном сейфспейсе.
Он и сейчас вынужден подрабатывать на этом рынке, даже ЕСМ возродили, чему я честно сказать в тайне рад, но позднее объясню почему.
Почувствуйте разницу с Галковским. Солидный мужчина со своим ресурсом подозрения, патриарх русской идеи, любимец тысяч верных поклонников, миллионер, отец троих сыновей – он вдохновлял ещё Яроврата на заре блогосферы, а теперь вдохновляет меня – не беда, что он такой же постмодернист и конспиролог, тогда время было такое. Талант полностью сохранился при нём с поправкой на возраст, а всё почему?
Дмитрий Евгеньевич хороший человек. Доброжелательный, сердечный, с дипломом МГУ, он как будто умный дальний родственник, который может дать дельное напутствие. Утиное движение никогда не славилось скандалами и происшествиями. Думаю, для многих он просто открыл глаза.
А всё просто: человек остался верен себе на протяжении всей жизни. Не разменивался, не шёл на поводу, не ставил на кон репутацию. Работал для людей.
Мне тридцать пять и я уже кое-что видел, могу ручаться, что никакой талант не удастся сохранить, если человек предал себя ради полуденной выгоды. Тот, кто идёт против дня, не должен бояться ночи.
Галковский и Дугин удобны в сравнении, т.к. их траектории не пересекались, они шли параллельно, при этом оба являются важными героями русской идеи. Но нравственные качества этих людей сильно разнятся изначально, и теперь мы можем проследить на дистанции, что из этого больше похоже на успех: чилл на Патриках или клиент-патронская система с ними.
У Александра Николаевича Сокурова есть серия фильмов о взаимоотношении мужчин во власти. Сцену приезда Сталина в «Тельце» мог снять только исключительный гений, но мой любимый фильм «Солнце». Он повествует о последних днях перед подписанием Японии капитуляции. В фильме есть второстепенный герой, слуга Императора, некоторое его подобострастие вызывает лёгкое отторжение, и герой умелым киноязыком делается нам неприятным. Когда Император в конце отрекается от божественного статуса, то слуга совершает харакири, и в этот твист-момент ты понимаешь, что это был единственный человек чести за всё время на экране.
И в неоевразийстве есть такой человек – это Валерий Коровин. Это единственный самурай, просто чтобы понять его этос требуется операция снятия означающего в пользу означаемого.
Валера Коровин в те годы был похож на Шурика из «Операции Ы» или «Кавказской пленницы». Широкоротый, большеухий мальчик в очках, блондин, приехал из Владивостока и жил где-то в Подмосковье. Валера упорно учился в институте. Честный и упрямый Коровин ездил со мной в Ставрополье, где проявил себя очень хорошо. Он дольше всех блуждал в полупустынных деревнях, полных гусей, ночевал в стогах, единственный сэкономил выданные на агитационную поездку деньги. Для меня он стал ну если не совестью партии, то хотя бы лакмусовой бумагой, по которой я определял честность и чистоту. И вот у меня в квартире на Калошином переулке сидит Валера Коровин и убеждает меня и Андрея Фёдорова выгнать четверых своих товарищей ради Дугина.
Эдуард Лимонов, «Моя политическая биография»
Только с годами я понял, что он видел в Александре Гелиевиче русского Заратустру. Респект.
Вернёмся к casus belli – оскорбление чувств культистов с рифа напротив, и пробежимся вслед за фигурой вора, несущегося сквозь трущобы Багдада с горящей на голове чалмой.
Критикуйте тех с кем вас можно перепутать – простой закон позиционирования.
Александр Дугин канонически лютый постмодернист из палат мер и весов. Вся его показная имперскость, археомодерн – это простые доказательства очевидного – сам постмодернизм не несёт в себе никаких конкретных политических программ, вопреки тому, что его старательно красили либеральной краской как раз такие маляры-конспираторы, как сам Гельич.
Может быть правый, консервативный и какой угодно еще постмодернизм.
У Дугина огромные, именно постмодернисткие, проблемы с компетенцией – она очень пестрая, занимательная своей эклектикой и вскрываемыми перекрёстками – но очень поверхностная.
Вот какой фразой он пытается обесценить содержание философских сюжетов, связанных с обращением к наследию Лавкрафта: «Извлечение из маргиналий новых инспираций является основным методом постмодернизма».
Нет, двойное пустое означающее в ключевом аргументе есть метод постмодернизма.
Маргиналией и инспирацией можно назвать практически всё что угодно в эйдетическом плане, под это «обвинение» можно подвести всю мировую культуру и социальный прогресс, не говоря уже об опыте Южинского.
Вот именно так построена вся его аргументация, присмотритесь, он научился производить полые тексты для вставления властных интенций, но этот skill tree хорош только для плиточника на облицовку пирамиды отчуждения по сезону.
Субъектность человека является помехой – вот основная идея объектно-ориентированной онтологии по Дугину. Ему нарочито надо риторически уравнять все способы удаления от человека, несмотря на то, что под идентичную его критике позицию можно подставить Гераклита, Хайдеггера или Головина. Не трожьте безе в кукольной комнате!
Он понятия не имеет в чём идея, но сразу указует аудитории на антропоцентризм, как всякую возможную меру, а всякое удаление от человека есть зло и ересь. Это позиция богослова, у которого нет вопросов, но лишь ответы.
Неймдроппинг уровня: «Лэнд», Негарестани, Такер должны нас убедить, что АГД держит руку на пульсе и видит, как все эти онтологи ходят и хотят. (На дворе 19 год, хайп с Ландом давно закончен, и только ещё Хаустов активно клянчит деньги на свою левацкую помойку, и пишет под номером карты – Stay CCRU!)
Хотят потушить светильник в его пряничном домике.
Видно, что человек ничего не понял в своё время в Хайдеггере, очарованный богословской архитектурой хода рассуждения прошёл мимо рационального уровня, так же ничего не понимает и в радикальной попытке Хармана, который как раз делает реверансы перед феноменологией и считает дуэт с Гуссерлем главным философским событием XX века. Казалось бы, это разновидность твоего союзника, если ты сам идёшь из проселка в Мескирхе.
В 14 году у Вульфендейла выходит целая книга в Urbanomics, с разгромом четвероякого парня – «The noumen new clothes», ведь у Вульфика ph.d по чёрнотетрадному в Уорике. И на этом можно считать ООО вырезанным из ЕГРЮЛ. Харман потом ещё шипел, что рассуждения в блоге Питера про искусство это худшее, что он видел в своей жизни.
Дугин утверждает, что Лавкрафта открыли феминистки и объективно-ориентированные онтологи.
Почитаем как это было на самом деле:
Ланд особо важная фигура в контексте размышлений о пересечении между хоррором и философией. Во-первых, Ланд не столько мыслитель спекулятивного поворота, сколько его главный предвестник, который был преподавателем у двоих из четверых основателей движения «спекулятивного реализма» (Рэй Брасье и Иан Гамильтон Грант в Уорикском университете в девяностых), а также повлиял на ряд связанных с ними персон (таких как Робин Маккай и Реза Негарестани). Неудивительно, что в аннотации к Weird-реализму Хармана Ланд назван первым философом, который впервые за последнее время всерьёз занялся Лавкрафтом: «первоначально воспетый тёмным гуру Ником Ландом в Уорике в 1990‑е, он впоследствии оказался объектом личного восхищения для каждого из четверых основных членов движения Спекулятивного Реализма в двадцать первом веке».
Винсент Ли, «Тёмный наследник философии: Об абстрактном хоррор-фикшн Ника Ланда»
Пророк был очарователен, когда мы весной сидели в Александровском саду, а он запоем рассказывал, как ищет вдохновение в текстах Лавкрафта и Петухова, про детскую школьную газету, наводненную нежитью, инопланетянами и демоническими созданиями. Про жалких унтерменшей, гностические мессы, внепространственный ноль, грядущую революцию, церковь Нави, демиургическую агентуру, заговор пингвинов и прочий weird pack.
Глаза блестели безумием и гениальностью, звезда рунета распинался передо мной, как софист перед Алкивиадом.
Евгений Сычёв, «Эмергенция неизбежна»
Именно Ярик дал мне CD с битой версией «Dark Corners of the Earth», с багом когда не появляется Дагон, и спустя вечность это всё ещё лучшая игра в сеттинге.
Но дело сейчас не в утерянных сейвах.
Во времена Лавкрафта его работы были новаторством.
Принимая как данное, что мы и делаем, повсюду встречающиеся культурные останки Weird, легко забыть, каким радикальным [жанром] он был в момент своего конвульсивного появления. Его отход от прежней фантастики живо представлен в его тератологии, которая отрицает любых фольклорных или исторических предшественников. Монстры высокого Weird неописуемы и бесформенны одновременно с тем, что они и/или хотя они и/или в той мере, в какой они описаны с чрезмерной конкретностью, как проклятая доля невозможной соматической методичности; а составные части их тел диспропорционально насекомообразны/головоногообразны, безо всякого мистического подтекста. Распространение щупальца — формы конечности без готических или фольклорных предтеч (в «западной» эстетике) — от ситуации почти полного отсутствия в евро-американской тератокультуре вплоть до девятнадцатого столетия, до становления базовым придатком монструозности сегодня, отмечает эпохальный сдвиг к Weird культуре.
Чайна Мьевиль, «М. Р. Джеймс и Квантовый Вампир»
Дугин говорит, что с литературной точки зрения Лавкрафт это катастрофа: стиль его произведений беспомощен, аудитория состоит из наркоманов и подростков с постмодернистским уклоном.
Но для автора, пишущего weird tales – такая работа по стилизации «под старину» не кажется ли слишком серьезной?
Многие архаичные слова из регулярного лексикона Лавкрафта были старыми и не до конца понятными уже в его время. Это же касается всей этой велеречивости. Есть оригинальное словосочетание, классический для Лавкрафта английский субстантив – форма «smth» one – nice one, например (нечто классное, но именно классное по существу, это его фундаментальная характеристика, а не только моя реакция или пустая форма small talk).
Old Ones, Elders Ones – это словосочетания для расы Старцев. Great Old One – это некто Великий Древний по своим фундаментальным характеристикам.
Что говорит наш беспомощный?
«Old ones – великие древние», ага, это как сказать, в качестве примера, «ну у Лавкрафта там Deep Ones – глубоководные, значит», только вот Deep ones – это в первую очередь именно «глубинные», а «глубоководные» это более конкретная форма из литературного перевода. Гельич сам читал именно переводы, потому что человек без специальных навыков (очевидно) чтения и почтения к тексту не осилит даже первые два абзаца оригинала «Зова Ктулху»:
The most merciful thing in the world, I think, is the inability of the human mind to correlate all its contents. We live on a placid island of ignorance in the midst of black seas of infinity, and it was not meant that we should voyage far. The sciences, each straining in its own direction, have hitherto harmed us little; but some day the piecing together of dissociated knowledge will open up such terrifying vistas of reality, and of our frightful position therein, that we shall either go mad from the revelation or flee from the deadly light into the peace and safety of a new dark age.
Это плохой некачественный, некрасивый английский?
Про смешную путаницу из-за поверхностного созвучия слов с ретрокиберфемкой и говорить не стоит – так работает не философ, но медийщик на индексах сплошного постмодерна. Кто-то должен был за три года его поймать на Ктулуцене, ведь у ролика 100к просмотров – attention whore довольная ходит.
Дугин говорит о врождённом слабоумии постсоветской гуманитарной школы, но в качестве аргумента приводит довод о том, что «невозможно было не открыть кафедру PR на философском факультете».
Но ведь именно это он сделал сам в переносном смысле.
Дугину удалась грандиозная ачивка, которую будет тяжело повторить, кто бы что ни говорил, его биография колоритна, недаром он один из двух главных героев новеллы. Это самый популярный российский философ в англосфере, и вообще worldwide. Благодаря прожектору своей медийной мини-империи и эффекту ксенооптики ему удалось заявить о себе на Западе. Казалось бы это Рейхспект, но комдив хочет сказать о нюансе.
Как именно он популярен?
Образ деревенского дурачка с бородой и вышиванке с кульком от Мартина – пародией на которого он в их глазах и является, как если бы Lada решила в германский lux. Он частый герой мемов, где предстаёт в бессмысленной пафосной позе – но трафик не пахнет, это подлинная популярность. Вот только хороша ли она для русской философии? Ответ очевиден.
Что такое ксенооптика?
Это эффект благожелательного преувеличенного восприятия удалённого социо-культурного феномена с приписыванием ему воображаемых качеств и предикатов всего общества данного индивидуума или группы.
Дугин идёт в западной колоде как игрушечный русский фашист, позволяющий себе лихой хейт-спич по меркам пресного лицемерия капстран. Ему приписывают влияние и авторитет, которого у него нет даже на десятую долю – ни во власти, ни в академии, ни тем более у философов.
Я сам попался на такой эффект ксенооптики с Питером Вульфендейлом, когда начал с ним общаться. Вот он – самый крутой молодой континентальный философ, из настоящего Английского Университета, сейчас вот его книга «Revenge of reason» выйдет в MIT. Какие у него могут быть проблемы? Аристократы из местных лож стоят в очереди к молодому гению, чтобы предложить ему гранты. А потом его прошлой осенью придавило с такой силой…
Университет Нью-Касла разорвал с ним контракт, сильные мигрени и лечение CBD, разочарование в философии, личная жизнь в руинах, депрессия и полный выпад из медийной ткани. Сильное выгорание на фоне повышенной интеллектуальной деятельности – вещь страшная. Именно из-за этого сбоя книга перенеслась на март 23 года. Так что и у англичан с мировым именем не всё так гладко.
Вернёмся к Дугину.
И скажем прямо: это настоящий позор, что именно такой человек представляет русскую мысль в мировом мейнстриме.
Но это его крупная победа над манямирками моли с кафедр, карго-культом и его обслугой – ему удался атакующий жест в сторону West – это всё равно круто, хоть на поверку за этим окажется лишь влажный от капель картон, потёкшего на демонстрации в честь самого себя лозунга – постмодерн бывает любым.
Вся философия традиционализма Дугина носит утешительный характер.
Это скучное фэнтези. Оно призвано нарративными техниками унять страхи, порождённые функциональным вторжением естественных наук в пространство дорефлексивных установок интенционального опыта субъекта.
Вторая задача это мистификация истории, придание разрозненным процессам вид и характер темпорального развертывания духа, вместо функциональных объяснений куда более жестокого характера.
Поэтому это даже не тёмное, а подростковое фэнтези.
Это ноктюрнальный эвфемизм. Кукольный мир с пасхальным куличём в апреле.
Это сеттинг для девчонок. Что приятно, то и истино.
Аудитория читателей это как раз люди начавшие, и испытывающие на себе дискомфорт alienation, а тут тебе кидают круг антропоморфного сейфспейса, как выразилась бы его главная ученица – привилегию быть человеком.
Базовый жест удаления от таких штук это общее место философии. Так что здесь перед нами раскрывается настоящий симптом.
Послушаем часть университетского доклада автора одного из лучших циклов тёмного фэнтези «Второй Апокалипсис» Р.Скотта Бэккера:
Я буду отстаивать точку зрения, согласно которой научная фантастика и фэнтези являются результатом того, как приложения и следствия науки искалечили эти две фундаментальные стороны нашего восприятия. С одной стороны, горизонт наших ожиданий под давлением различных приложений науки сколлапсировал в точку вследствие ускоряющегося темпа изменений. С другой стороны, следствия научного знания угрожают привести к коллапсу нашего пространства опыта вследствие не просто разоблачения, но уничтожения интенциональности.
Как научная фантастика, так и фэнтези являются попытками скомпенсировать воздействие этих надвигающихся феноменологических катастроф. Оба жанра носят утешительный характер. В то время, как научная фантастика пытается нарративными средствами восстановить наш утерянный горизонт ожиданий, фэнтези пытается нарративными средствами восстановить наше утерянное пространство опыта.
<…>
В терминах того, что Хайдеггер называет «онтологическим различием», научная фантастика — это в первую очередь онтический дискурс, дискурс, повествующий о существах внутри мира, тогда как фэнтези — дискурс в первую очередь онтологический, повествующий о Бытии самом по себе. Это предполагает, что социофеноменологические ставки в фэнтези намного выше, чем в научной фантастике. В терминах Адорно можно сказать, что научная фантастика в первую очередь вовлечена в расширение личностного мышления, а фэнтези, в то же время, посредством преднамеренного отрицания познания, указывает на «мессианский аспект», необходимость поиска выхода из того функционального кошмара, в который мы попали.
Р.Скотт Бэккер, «Драконы верхом на звездолётах»
Начинаете понимать, к чему я клоню? Хорошо.
Бэккер не только новатор в языке своего жанра, но и приличный философ, нам удалось подсветить эту часть его творчества серией переводов.
Да, мы всё ещё любим читать, и осенью провели литературный конкурс «Притяжение нечеловеческого».
Сейчас вы станете ещё на шаг ближе к пониманию характера философии Дугина, почитаем отрывок из победившего материала. Это вам не «Евразийская миссия Нурсултана Назарбаева» это ученик Сиратори.
Если не вдаваться в виражи духа про метафизику и онтологию, и посмотреть на то, как философия функционирует как среда или социум на комфортном для наблюдения интервале истории, то философы занимаются, прежде всего, производством эвфемизмов. Есть определенная конъюнктура, чаще всего связанная с насильственным перераспределением благ. И философ изобретает эвфемизм, тщательно маскирующий эту интенцию. Не «избить богатого и забрать у него деньги», а «элиминировать отчуждение позднего капитализма».
Философский текст внутренне пустой, как пустым является сосуд, однако, сливаясь с определенной конъюнктурой, он обретает свой смысл, маскируя своим многословием властную интенцию. Нет, далеко не у каждого философа есть конверт от заказчика, но производя эвфемизмы, он в душе надеется, что они станут языком, на котором говорит Власть. Как Платон хотел стать другом диктатора, что реализует его чаяния и так далее.
Рационализм во многом проиграл именно из-за того, что был беззубым, он не понимал сущность философии, ее размывающего воздействия, он оказался слишком слабым перед действием тайных обществ, субкультур, оказался слабым перед Восстанием Рабов. Он думал, что с ним ведут какую-то содержательную дискуссию, что есть какие-то аргументы, и можно, гипотетически, продемонстрировать ущербность противоположной точки зрения, и таким образом, истина восторжествует. Однако, это было в высшей степени нерационально со стороны самого рационализма.
Твое желание аргументов — это сформированная поздним капитализмом / патриархатом / эдипальными комплексами / матриархатом / архаикой / эпохой просвещения и так далее уловка, чтобы избежать дискуссии о равенстве / неравенстве / прогрессе / абсолютном духе / dasein / идеях.
То есть, никаких аргументов не будет, рационализм — обтекай. И рационализму нечего было ответить, он вообще не знал, что так было можно.
Vital Signature, «Паразиты декадентного лифта»
Александр Дугин так и не состоялся, как серьёзный философ.
Весь его exploration пришёлся на юные годы, освещенные присутствием гения ЕВГ.
Всё интересное в нём это чужое отражение, чужой талант, чужая заслуга.
Даже самая благонастроенная машинка редукции не пропустит всю эту беллетристику в раздел философия. Нельзя до такой степени не уважать дисциплину и материю.
Эта слишком наивная самонадеянность поэтического жеста атаки превратится в черепки при первых лучах Непобедимого.
Весь этот его показной хейт к материалистам просто симптом отсутствия компетенции, превращенный через религию в ставку. Вот и выпадает на зеро. Одетая некогда маска захватила все поры души, это уже не автор «Абсолютного рассвета», а остаточная реминисценция. Каббалисты считают, что сотня фальшивых улыбок может сделать нас другой сущностью, а тут явно счёт на другие порядки. Компромисс за компромиссом. Каждая пролетающая свиная голова над пустошью.
Простые ответы не выдерживают немотствующего взгляда серьёзного Вопрошания.
Головин хостил шард с баффом аффектов, рассекающих суть и форму.
Он сжёг соматический компас и навсегда повредил юношу, запаяв ему circuit на дуализм.
Мы подходим к самой страшной части текста.
Это и слепота, и гордыня, и эхо давнего предательства своих ид(еа)лов с превращением их в media товар.
Найдите в себе силы посмотреть его запись двухлетней давности к десятилетию смерти Головина, там очень много написано на лице.
Стенограмма ключевого содержания коммюнике.
Александр Дугин: У некоторых людей всё их бытие, всё их послание, всё их лучшее. Оно воплощено в творчество, в мысль, в философию, в произведение искусств, у кого-то в политические или военные успехи.
Вот Женя едва ли мог похвастаться чем-то таким Великим в одной из этих сфер. Он не был великим политиком, он не был, наверное, писателем в каком-то смысле, но кем он был? Он был великим присутствием. И вот это величие его Присутствия оно всё меняло. Потому что слова его песен, интонаций, приобретали благодаря его присутствию совершенно невероятное значение. И всё, что он говорил, на что указывал, что он упоминал, что он придумывал, что он вспоминал, а знал он очень много, но отними у этого знания его Присутствие и оно покажется таким достаточно пустым и непринципиальным. Ну конечно можно сказать: «Да, неплохая у мужика эрудиция!» Ну и всё.
А тут совершенно в другом было дело, не в эрудиции было дело, не в текстах было дело, тем более он долгое время не хотел писать. Я даже помню как где-то в начале 80‑х, был даже с ним ироничный эпизод, сценку мы разыгрывали: как будто он будет что-то писать. Вспомнил, что когда-то в далёком прошлом, в шестидесятые годы он тоже что-то писал, и даже публиковал, ну вот в советское время это было таким знаете анекдотом скорее, что Женя что-то публикует или пишет.
Но на самом деле, в последние годы он написал замечательные книжки, потрясающие, великолепные книжки, но в них нет ключа.
В этих книжках нет ключа, и даже ту фасцинацию, что они в себе содержат, эта фасцинация неполна, недостаточна. Она обманчива, она немного эфимерна эта фасцинация и она ни к чему не ведёт и как-то ни на что не мобилизует. В то время как его присутствие было неэфимерным. Его присутствие очень ясно и точно показывало куда, что, зачем, почему. А вернее, совершенно точно показывало, что не туда, не то, не так, не тот, не та, незачем и стоп, хватит там, тебя нет. То есть его присутствие отменяло в каком-то смысле присутствие всех остальных.
Боже мой, насколько всё плохо, он не только потерял связь с Мнемозиной, но и ослеп, кто-то выклевал ему всё световое существо. «Auf, o Seele!» Кто-то скажет: «Не может быть!»
Но это факт: Дугин стал полым и больше не может возжечь. Он теперь лишь человек.
Он не видит ключей, слышите! Он их не видит! Тычется в «рыжую суку» – так ЕВГ называл свою первую – и ничего, льдинки растаяли.
Весь миф об Адмирале на диком рейде нивелирован к непроверяемому феномену присутствия, «сакральному эгоцентризму».
Опыт Головина, как человека, не нуждается в какой-то экстравагантной и всегда в ту или иную сторону развернутой квалификации.
Он говорил просто: «человек – это тот, кто свободен».
Магия и философия начинаются с одного и того же подозрения – стены мира не вполне реальны. Истинные знания рождаются из свободного поиска, когда мы обжигаемся крапивой, погнавшись за лягушкой – всякие там энциклопедии и университеты – во всем этом нет свободы и жизни.
И он говорил, что учит вас Абсолютной Свободе.
Теперь вам это кажется пустым и непринципиальным, великие лишь вы, и вот эта вот интонация с «Ну и всё» – так выглядит худший вид предательства, предательство любви ради комфортных решений. И ценой будет потеря ключей к своему же истоку и дому.
Ах! «Sed Nomini Tuam!» Пусть реет во тьме Босеан!
Черно-белый наш стяг уже покрывается кровью…
Есть у нас тайный идол – его называют Любовью,
Он живет там, где реки впадают в небес Океан.
Наша руна победы – в безумьи двух огненных змей.
Наш Спаситель жесток – цвет и имя похожи на кальций…
Вот уже третий день атакуют нас неандертальцы,
своим воем пугая измученных наших коней.
Надо задаться простым вопросом. Если Александр Гельевич хоть на десятую долю велик так, как сам себя описывает, то где его школа и ученики? Три с половиной десятка лет активного движения в интеллектуальных кругах столицы и где же шлейф респектующих поколений?
Все его значимые ученики это две девчонки: Нателла и Даша.
Реза жаловался в твиттере на то, что ему написал Дугин. Он постарался быть с ним stay polite, но главная проблема – он вообще ничего не понял, что от него хотят. Ничего удивительного в том, что с такими прошивками как у АГД невозможно просто найти элементарный общий язык с автором сборника «Abducting the Outside».
Смешно там слушать, как он рассуждает о Ланде в духе «постмодернисты хотят разрушить мир» и как бы он с ними поговорил об этом, но на спарринг приходят лишь заведомые кретины из левого фланга, типа ангажированных j‑word с родины социализма.
Среди целей возрождённого ЕСМ есть такая – создание русской национальной философии. Так вот, как человек из поколения, выросшего на контркультуре русского реваншизма, ответственно заявляю, что это невозможно сделать без понимания ситуации в современной континентальной традиции. Нельзя пропустить тридцать лет развития культурной жизни цивилизации, остановившись в ситуации, когда авангардом может выступить какое-нибудь британское эзотерическое подполье, прости господи.
Нужно уметь говорить на одном языке с современной мыслью. Понимать, что выходит в издательствах Urbanomics, MIT press, Zero Books.
Понимаете, легко увидеть при должном желании, что Ланд изменил облик континентальной традиции. Делёз дал реверс вправо (хотя он всегда был таким) и заговорил на языке k‑эстетики. Ник выпустил хороший текст про Bitcoin четыре года назад и доказал хейтерам, что он всё ещё классный, как Сорокин в своё время со сборником «Белый квадрат». А что там актуального последний раз сделал Дугин? Откопал Жильбера Дюрана? Прочитал курс про общее с Нателлой – любовь к спектаклям, гриму и себе?
Тут всё понятно. Одна из целей этого материала провести отсечение наследия и фигуры Головина от всего, буквально всего, что связано с этим. А самому Дугину пора понять, что их встреча была простой случайностью, что он с годами потерял отголосок интонации мэтра и стал самим собой – скучным мещанином из XX века.
ЕВГ жил опасной жизнью, а он лишь коротает время в плюшевой комнате без окон.
Когда настанет час ему идти ко дну забвения и небытия, он ни за что не должен утащить Эжена за собой.
Для любителей хардкора предлагается посетить другие измерения, которые дополняют основную сюжетную линию вторжением в неожиданные сферы философского мультиверса.
Портал I
Цель: Уничтожение аван-поста «грязновцев» на архипелаге Аналитической философии.
Администрация паблика АФ позволяет себе много лишнего, их пора поставить на место.
Часть III «Андерграунд»
Евразийский Союз Молодёжи
Мы возвращаемся из бездны,
Из строк, из камня, из литья,
Чтоб вновь вакхическою песней
Восславить солнце бытия.Что нам – весна, то этим – скверна,
Алексей Широпаев «Отступник»
Позор, гниение и прах.
У нас Отступник значит Верный,
Поправший двойственность и страх.
Майдан стал толчком к активации внутренней политики в России, до этого её просто не было в молодёжной сфере. Так возник ЕСМ. Украина всегда была драйвером перемен русской жизни.
Мне приходилось работать со школы, в каникулы, в институте на вечерние смены, летом два через два. В основном это были книжные, а в финале этой совсем юношеской эпопеи был год в литературном кафе «ПирО.Г.И.» – Файзов и Псой в расцвете – вот это была веселуха на ночных сменах, когда ещё мимо кассы половина шла и сразу на глинтвейн в баре. Я ещё не был женат, и девчонок там было тьма, и каких! Это же Никольская улица, выйдешь покурить синий Gauloises, а тут же бутик, где продаются Ferrari и Maserati. Сейчас и подвала то того не осталось.
Однажды в «Букберри» на Кутузе пришёл человек очень странного вида, одетый как монах, с большой бутылкой грушевого сбитня. От него неприятно пахло, но он говорил такие интересные вещи. Приехал на презентацию книги Микушевича.
Небезызвестный в среде старообрядцев персонаж Дионисий Каспирович как раз работал в «Букберри» на организации ивентов, и двигал своих, как в своё время через «Афишу» двигали «Родителей молодых» и «Сосновый воздух». Захват коммерческой конъюнктуры компетентными выходцами из андера был реальностью.
Микушевич оказался почтенным старцем с дивно окладистой бородой, я с такой публикой до этого не встречался. Потом в курилке за магазином Фомин угощал меня сбитнем и агитировал присоединиться к только что созданному Евразийскому Союзу Молодёжи. Мы вместе шли после конца смены до метро, и ему удалось на пару с Володей Никитиным меня облучить – через месяц я приеду на первый пикет на Улице 1905 года.
Фомин оказался ничтожеством.
Всю дорогу от первой встречи, до того как через несколько лет мы с Горским приезжали к нему в гости в Павшино, он блатовал своим знакомством с «самим Головиным»! Рассказывал мне разные байки, особенно ту, где про «Apollo и этого». В моих глазах он кончил так же, как и Номина, распластавшись на асфальте, отрекшись публично от имени Евгения Всеволодовича в форме столь ужасной, что только из-за вдовы и добрых нравов литературы не буду давать этому дополнительных оценок и приводить подробности. И он умер вскоре после этого.
Нет большего позора, как перед лицом смерти раскаяться во всём, что давало тебе силы жить, и было главным содержанием твоей легитимности в собственных глазах. Это поступок столь низкой души, что без сомнений гусли затерялись где-то среди мёрзлых трактов Хель.
Предатель.
Так получилось, что я пришёл ровно в то время, когда Дугин дистанцировался от ЕСМ для того, чтобы не разделять возможные риски от санкций за Правый марш. Он доверил главе московского отделения Юрию Горскому организовать это мероприятие – это было первое серьёзное шествие правых сил за долгие годы. Заявка на проведение была подана от ЕСМ и ДПНИ.
В день марша я стоял в первом ряду первой колонны, по одну руку от меня был Владимир Игоревич Карпец, по другую Николай Миронов – сын крупного функционера «Вертолётов России». Там же шёл Валерий Коровин с мегафоном, а перед нами оркестр барабанщиц – ноу-хау Юры.
Это был грандиозный успех, десятки тысяч человек скандировали «Русские идут!», я затылком чувствовал, что происходит локальное историческое событие на правом стиле. Карпец был всё в той же красной куртке, что он одевал и для поездки за грибами во Владимир и для аудитории ВШЭ и МГУ. Потом около штаба мы все отмечали. И было чувство, что Дугина с нами не было вообще, и он тут не причём.
Происходило сращение московского отделения с городской правой средой. Так получилось, что оно было отлично от федеральной ставки, где был Коровин. Появилась «партия Горского», куда входило человек десять, но прежде всего Карякин и я – передовое трио русской партии внутри евразийства.
Юра был странным персонажем, но не без искорки. Отец троих детей с женой владелицей антикварных салонов зачем-то пошёл в уличную правую политику, считал себя поэтом, ему было тогда сколько мне сейчас, и это кажется weird, что он при таком на руках решил возглавить московское ЕСМ. Хорошо, что мы вовремя разошлись, потому что он стал совсем площадным, и вся эта история с розыском и побегом в Прибалтику. Вот что значит шпана, он ещё в советское время банчил матрёшками у гостиницы «Космос», но из ЦАО. Кризис среднего возраста решил встретить в компании юных радикалов, но что-то пошло не так.
Александр Гельевич никогда не был разборчив, и для прикрытия своего фашистского бекграунда пришлось рядиться в какие-то откровенно антирусские платья.
А что такое евразийство, если всерьёз.
Это грубая колониальная поделка родом из Чехословакии начала 20‑х по ментальному выдворению русских из числа европейцев, чем активно занимался торжествующий на руинах Империи Интернационал. Первый тираж «Das Kapital» был напечатан в Лондоне.
Тоже старообрядчество это секта контролируемая Англией и Австрией через Белокриницкий соглас, которая так же сыграла свою роль в финансировании революции накануне победы России в Первой Мировой Войне. Это привело к главной катастрофе русской истории. Моё убеждение, что любой русский переживает гибель сада Романовых, как личную трагедию. Если же это старообрядец, который против никониан и «фальшивого царя» в Петербурге, то он будет говорить «зато патриаршество вот вернули».
Евразийство и старообрядчество это периферия рек русской жизни, это маркер духовности «малого народа», недаром Каспирович потом переехал в издательство про иудаизм. Это интеллигентский симптом глубинной вражды к народу, но народ это не толпа, это родная стихия. Ненависть к исторической России Романовых это маркер новиопа и интеллектуальной провинции. Поймите, мы вышли в первую лигу при Петре, и модернизации без вестернизации не будет, просто blueprint не значит колония. Дугин занимается вредительством, когда для оправдания своих маргиналий утверждает, что Россия это не Европа, а Цивилизация. Четвертая политическая копипаст-теория для третьего мира, мы поняли.
Поэтому на эфире у Гордона в Останкино, где был Дугин, меня посадили в сектор «дети» и я должен был сказать заученную фразу про евразийство, но я сказал правду: это левый мультикультурализм и выдал критику в духе «новиопы против русских». У Александра Гордона (любил его полуночные передачи про науку) аж очки на лоб полезли, он подошёл к трибуне и сказал: «Вот, смотрите, что уже растёт». И ведь выросло.
Передачу потом не пустили в эфир, думаю, что этот инцидент сыграл не последнюю роль.
Так я выполнил задание Юрия Горского, и все наши ребята были в восторге от этой выходки. Знаете, под камеру на Первом зарядить простую правду было легко и приятно, но не каждый бы смог так в свои девятнадцать.
Потом весь актив московского отделения уйдёт вместе с Юрой в опасные предприятия резких движений в среде ультрас. Чего стоит один митинг НСО на ВДНХ, где я был в майке NPD на камере. Весной мы осели в среде старого РНЕ, той части, где центровым был Сергей Войцынский – авторитетный человек во всех отношениях, в своё время отсидел за рэкет против продюссеров Пугачёвой и с тех пор красные у него были не в почёте. В штабе был прикольный мужик Алексей Вдовин – олдскульный монархист, глава подмосковного отделения РНЕ, он прославился тем, что в родных Бронницах в конце 80‑х уничтожил памятник Ленину, и издавал газету Штурмовик на своём заводе.
Я помню разгар всех этих тёрок с Портосом и Сейфом, Малюту и Румянцева в нашем офисе.
С Тесаком мне так никогда встретиться и не удалось, он тогда вроде сидел после случая в Билингве – там же на моё двадцатилетие был «шампанский путч», когда ещё Костя Хоффмайстер пригласил Дэвида Дюка.
Тогда были гораздо более дикие и весёлые времена.
В этой же среде я найду друзей-ровесников, способных на поступки, с которыми через аудит и работу с налоговой мы дойдём до высших точек своей полуденной карьеры – в 25 лет я был юристом и директором дочки организации, чей гусеничный кран Liebherr 1750 построил стадион на Крестовском в Питере. Там с одной перевозкой на базу LSR на тридцати тралах из Москвы был целый детектив. Помню, как ставил роспись на указе об остановке работ: «Мостоотряд» задерживал выплаты, а глава городского комитета строительства Спб звонит мне и угрожает убить, а я отшучиваюсь на тему Думбия в их кубковом сливе накануне, матч на 20 апреля ещё пришелся. И знаете, сколько всяких историй было одна охуенней другой, оборотка за ярд, это мне заменило армию.
Можно надолго уехать из Инсмаута, но зов моря забыть нельзя.
Годы на антидепрессантах, в кредитах, без отпусков, но в 2015 году я выпрыгнул на полном ходу без парашюта от шефа и ушёл в никуда. Это стало возможно только благодаря принятию закона о банкротстве, я вёл его по чтениям в Думе и готовил свой escape. Думаю, что запустил эту процедуру в числе первых ста россиян, тогда ещё никто ничего не знал, и это было как раз самое время.
Так я поменял профессию и оказался в креативной индустрии. В честь этого семь лет назад решил организовать себе хобби – Spacemorgue.
Когда мы с Горским и Карякиным уходили из штаба ЕСМ на Автозаводской, я пообещал, что отомщу за всё.
Женя Карякин с опытом интерната был почти что злым гением, он был младше на два года, но много знал и был очень духовитым. Мы встретились с ним после ЕСМ ещё раз, лет через семь, когда я был в инфраструктурном строительстве, а он работал в Сити топом в дочке ВТБ, успев до этого побыть в аппарате Президиума РАН.
Помню, мы в тот момент смеялись, что нет ничего более бесполезного и вредного, чем русская традиционалистская философия. Конечно, за годы в инфраструктурном строительстве или финансовом секторе мы успели внести массу изменений, ведущих к идее «точность – вежливость Королей». В строительстве, как свекольных, так и атомных реакторов нужны точные знания, а не весёлый настрой, там гибнут люди, при мне двое. Вот он в офисе, а завтра его в поле убьёт гуськом собственного крана из-за ошибки в ТБ. Идея и этика необходимости точных знаний и профессионализма возникает сама собой.
Если я ещё был технически грамотный гуманитарий, то Женя умел серьёзно в математику и метил в финансовые управляющие.
Я это всё говорю, чтобы вы понимали, что такое первый призыв столичного ЕСМ – это была партия интеллектуалов, богемы и хищников. Я настолько ancient one, что Нателла и Лазарев это новодельные персонажи, которые придут позднее.
Я не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы странный бородатый человек с грушевым сбитнем однажды ранней осенью не зашёл в книжный магазин.
Поэтому примите мои самые искренние поздравления по случаю возрождения ЕСМ.
В честь этого славного события, хочу обратиться лишь к той части новых лиц, что пришла научиться магии.
Вы вступаете на тернистый путь полный опасных приключений и необратимых открытий. Для некоторых из вас это может стать судьбой. Я помню собственный трепет, когда впервые ходишь по залам нашей чудесной школы чародейства и волшебства, узнаешь портреты Великих, их деяния, цеховые легенды, предания, мифы.
Вас всё так же встречает последний повешенный на площади денди из Belle Époque – придворный аквалангист строго в белых дудочках даже загородом у костра. В моё время он был недосягаем, его за ручку провели даже к Рудольфу Фуксу – великому магистру тёмных искусств. Раз на зов возрождённой школы ответили столь почтенные фавны, то я просто не мог оставаться в стороне.
Дамблдор уже не тот, магия уходит, он теряет силы, но это всё ещё один из самых могущественных волшебников срединного мира, вам найдётся чему научиться у него. Это последний живой представитель Школы Новой Метафизики, пусть далеко и не главная её фигура. Он сумеет направить магию в нужное русло и дать вам почувствовать глубину.
Хоть наш факультет давно переехал, и в пустующих корпусах дементоры водят рекурсию хоровода, я всё же нашёл способ послать вам Гарфанга, раз вы держите это письмо.
Obscurum per obscurius, ignotum per ignotius.
Современные палочки делаются не только из бузины, высшие заклинания требуют десятилетий движения им навстречу и учёта уроков всех школ, акселерация метлы и новые тактики значительно ускорили движение в квиддиче, и чем бы вам не забивали голову в Гриффиндоре и Пуффендуе, знайте, материя по-настоящему matters.
Эти старые мэтры просто не понимают Parseltongue, а вот ЕВГ легко изъяснялся на змеином.
Чтобы вам не сказала старая шляпа, знайте, перед вами – профессор зельеварения и защиты от тёмных искусств, декан ковенанта Slytherin – Severus S. – ведущий набор на курс исключительно на NG+.
В добрый путь, друзья.
Musica
Поскольку социальный прессинг у нас куда сильней, нежели в странах Запада, возможна ли в России рок-музыка — явление специфически англо-американское? Рок-музыка требует вольного дыхания и психологической раскованности. Откуда их взять в стране, где страх основополагающ, где люди бледнеют даже от пустякового визита в милицейское отделение, ибо за ним мерещатся бескрайние просторы лагерей, небезызвестных архипелагов, кошмарных принудительных дурдомов — пандемониум Совдепии.
Здесь надо настраиваться по «генерал-басу» и плясать под эту музыку, если хочешь чего-нибудь добиться. А если не хочешь этого «чего-нибудь»? Тогда необходимо услышать собственный настрой, голос внутренней судьбы, то есть «музыку человека», musica humana.
В Совдепии молодёжная рок-культура не могла развиться по многим причинам и не только из- за официальных репрессий, и не только потому, что реализация рок-шоу требует больших денег. Даже отсутствие квалифицированных барабанщиков и джаз-пианистов, без которых трудно представить хорошую группу, не играет катастрофической роли. Дело в том, что изначально мужская ориентация рок-культуры была и останется чужда этой стране. Здесь мужчины, в основной своей массе, обладают пенисом, но не фаллосом, то есть, по определению Бахофена и Юнга, они не активны, но реактивны.
Евгений Головин, «Сентиментальное бешенство рок-н-ролла»
Интеллектуальное измерение андера смыкается на музыке, веществах и литературе. Первая особенно плотно сопровождает людей в юности, поэтому музыкальные вкусы определяют формирование внутреннего камертона к эстетике наслаждения и экстаза.
Путешествие от себя всегда сопровождает musica, не важно, идёт речь о церковном хоре, джангле или шаманских завываниях.
Евгений Всеволодович был из числа настоящих посвященных, кто понимал, что есть только один Бог и его последним воплощением был Элвис. Есть воспоминания, что приближением богов к нашему миру ЕВГ считал волну рок-н-ролла, все эти гигантские манифестации духа свободы.
Я люблю его песни только в оригинальном исполнении, это как раз именно тот случай, когда без интонации всё теряется. Потому что это не просто слова, и не просто бренчание плохо настроенных нейлоновых струн, это своего рода как theory fiction Ника Ланда, когда только через сумму средств художественного выражения можно указать на категории с трудом доступные ординарной философии.
Outside(ness), Coldness be My God, это вам не напоминает центральный концепт философии Головина и его стилистическое отношение к окружающим.
Лавкрафт это общая база для Ника и Эжена. Статья Головина так и называется «Лавкрафт – исследователь Аутсайда». И он говорит в Трансильвании о «великом уроке» со стороны дедушки Теобальда. Он был переводчиком и составителем серий чёрной фантастики, так что разбирался в вопросе в отличие от некоторых близких к беспомощности.
Это делает Головина чрезвычайно современным автором. Он просто недосягаем ни для кого из ШНМ.
Сфера его поисков и радикальный выпад, образующий фигуру подлинной свободы – это всё очень пригодится андеру, как бы не старался Собор деактивировать ясность его жеста от сердца к солнцу. Резкий взмах ладони, и резкое zip.file
Помните, как он цитирует «Заблудившейся трамвай» и делает нужный акцент:
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
Друзья знают Головина дерзкого, холодного, интеллектуального, вызывающего, блестящего, но мало кто видел его теплым и снисходительным, веселым и шутливым. К своей внучке (моей дочери Лизе) он испытывал слабость, нежно и деликатно редактировал ее литературные опусы, объяснял ей, как писать: «текст пишет себя сам и сам знает, какие употреблять слова, главное – ему не мешать».
Елена Головина, «Мой отец Евгений Головин»
У Жени, конечно, были исключительные в тогдашних условиях возможности читать самую закрытую литературу благодаря его жене, Ирине Николаевне Колташевой. Она была не только видным ученым‑славистом, но еще и парторгом издательства «Прогресс», т. е. номенклатурным работником среднего звена. Такой статус открывал книжные сейфы даже с архивами Аненербе, вывезенными из руин поверженного Райха.
Гейдар Джемаль, «Чёрный люстр»
ЕВГ уникален в силу того, что действовал в условиях аналоговых носителей при всеобщей цензуре и централизованных медиа тоталитарного государства. Общий уровень культурной грамотности был чрезвычайно низкий – любой импорт из капстран ценили и вокруг этого легко было сделать сеть влияния. И сделали.
Понятное дело, они ещё и налево продавали все эти книжки, и есть мемуары. Об этом просто деликатно умалчивается, но на деле это только добавляет очков.
Андерграунд и вся эта обширная сеть малин и «заныров» обладала в аналоговую и даже раннюю цифровую эпоху важным функциональным значением – это был хаб по обмену информацией, самиздат, тамиздат, живое общение. Сейчас это всё просто не нужно, можно общаться, находясь на любом расстоянии, и в таком сублимированном виде это куда более серьёзно и продуктивно, чем все эти посиделки «с прекрасными людьми», кастинги в духе Пригова, вся эта блевотная левота из твиттера.
Ладно, книги, но ведь и музыка была вся на аналоговых носителях. Это совершенно другое время и другая культура дистрибьюции.
Это целый пласт отечественного андерграунда, берущий своё начало не с «музыки на костях», а с питерского магнитиздата семидесятых со студией в доме под снос на Рыбинской. Аркадий Северный, Александр Шеваловский и другие герои солнечного мифа. Это был целый рынок, старожилы вспоминают, что одна бабина с концертом фронтмена бит-ансамбля «Обертон» стоила больше месячной зарплаты инженерья. И фишка здесь в том, что это было не «я приехал к вам со Львова, записать концерт свой клёвый», а шабашка ленинградской консерватории, поэтому такого саунда, как в семидесятых в заброшке на Grundig и Akai отечественный блатнячок больше никогда не знал – это была его вершина.
Про это написано и сказано много, но в культуру их вернул и реактивировал именно Гарик и его «Трансильвания беспокоит». Привить сложный музыкальный вкус к поруганному тогда наследию советского подполья нескольким поколениям через сложную реваншистскую эстетику и риторику – это его большая ачивка.
Их сотрудничество с Борисом Симоновым превратилось в одну из лучших радиопередач в истории и служило хорошей рекламой магазина. Уголок издательства Арктогея был в Трансильвании на Тверской.
Гарик это персонаж про lifestyle. Он музыкант, автор нескольких неплохих книг и причина появления на свет Finis Mundi. Это благодаря ему существует знаменитый микс про Terra Foliata.
Так мне было весело на концерте в честь дня рождения Аркадия Северного, где-то в начале 10‑х, в клубе, где были «ПирО.Г.И.» рядом с Чистыми, когда под «Дай на маленькую» всё ходило ходуном в такт, а я кричал весь концерт с задних столиков «Комиссионный» и дождался! И вообще много было улётных концертов «когда фонарики качаются ночные».
Плотный Респект Гарику за всё.
Он и сейчас ОК и главное дело, что не сдал нигде назад и ему не стыдно перед лирическим героем передач, устранявших сплин и чувство обыденности.
Такие герои были возможны только в аналоговой эпохе, как раз эфир выходил где-то с 96 по 03, что соответствует наступающему интернету и масштабной оцифровке саунда. Борис The Spider тоже в какой-то момент закрыл магазин и уехал.
Таких людей, такого уровня погружения в индустрию, как у хозяина подвала, где шевелится ил, таких больше не будет, потому что больше нет такой инфраструктуры и рынка. «Графские развалины» и даже «Мало-хитовая шкатулка» это вам не Spotify, видно, что человек не просто разбирается, а знает о музыке почти всё.
Симонов в первую очередь торговал тем, что ему интересно, и этого не скрывал. Со вкусами покупателей особенно не считался. Я помню, как лет восемь назад тогдашний главред GQ Алексей Зимин покупал дорогостоящую коробку Генсбура. Симонов подошел к кассе, подождал, пока пробьют чек, после чего ласково осведомился у в общем-то малознакомого на тот момент человека: «На хуй это тебе?»
Максим Семеляк, «Симонов»
Но цифра всё изменила.
Античный Интернет
До конца 80‑х годов Головин писал мало, еще меньше печатался, умалчивал о сочиненных стихах, противился записи песен, не любил фотографироваться. Когда‑то он мрачно заметил, что стоять в пыльном книжном шкафу среди классиков в виде собрания сочинений – перспектива малопривлекательная. Ну да, ведь мечта о нетленной могильной плите весьма своеобразна. И только после падения СССР, когда московский метафизический андерграунд распался и каждый стал следовать своим ориентирам, Головин начал много писать, переводить, читать лекции… Делал он это не очень охотно и, как представляется, не для аудитории, тем более не для будущих поколений – наверное, «просто так»…
Сергей Жигалкин, «Миссия X»
Давайте поразмышляем о возможных конфигурациях пути юного андера, для кого цифровая среда стала примальной, и у него нет аналоговой закалки античного интернета на конструирование сложных петель обратной связи.
Возьмём за единицу коммуникации абстрактное публичное высказывание.
У него есть своя форма и внутренняя логика.
Это действие ID в пространстве цензуры, ответственности и институте репутации, который обеспечивается Сетью более или менее успешно. Знаете, уже нельзя назвать партию РСДРП, когда в ней нет ни русских, ни рабочих. Заскринят, прочекают, не забудут.
Формат играет ключевую роль и его можно ранжировать на воображаемой шкале от сухого текста к соматическим максимумам. Соматика это прежде всего интенсивный чувственно-сенсорный обмен, это замкнутая петля высокой проводимости. На нашей доске мы ограничим эту шкалу обычными стримерами – Influunt Vulgaris, так сказать.
Античный интернет до своей смерти на Y2k – первое серьёзное хайперверие, второе блокчейн – имел фетиш-инвестиции в идею и эстетику cyberspace.
Мечта о сyberspace это выход из пещеры в прямой парафраз горнего мира. Посмотрите, как эстетика аутентичного киберпанка работает с пространством воображаемой сети.
Веб 1.0. был в сухом остатке делом белых мужчин с относительно высоким IQ. Это было место аватаров, интеллектуальных игр, перевоплощений и текстов.
Чем дальше сетевая коммуникация уходит от филологии к семиотике, тем короче петля обратной связи на пути пользователя. Вместе с языковым упрощением происходит её анимация кремниевой водой экранов.
Соматика стала активно проникать в Web вместе с социальными сетями, добавив ему цифру 2.0. Наступает переломный момент – происходит феминизация интернета и замена основного протокола взаимодействия с опосредованного (тексты, творчество, голос в записи) на непосредственный (фото, видео, сторис, тик-ток). Движение пользователя по петле обратной связи приобретает чудовищно гротескный характер, создавая все эти эпидемии поведенческих нарушений и депрессии.
Что за петля обратной связи?
Человек это социальное существо, любому будет приятно одобрение со стороны окружающих, это прошито в нас на уровне bios. Любая мотивация молодого человека к публичному высказыванию, я имею в виду некую концептуальную манифестацию, будет опираться на невроз культуры, как пространство компенсации и радикальной терапии.
И как теперь молодому человеку не быть зажёванным в упрощённый feed и короткий отклик? Если ты талантлив, симпатичен, зачем тебе философу настоящий андерграунд – место для обособленных людей – ведь ты получишь короткий отклик от стрима, ролика, фоточек. Кто будет сидеть на Шакурасе отрезанный от Кхалы, когда можно стримить и превращаться в поток соматических логем под одобрительный гул случайной урлы из нижнего интернета. Дофаминовой системе нет особой разницы, такие люди садятся на очень короткий поводок внешнего одобрения.
Может ли философ себе такое позволить? С одной стороны делать вид, что у него за спиной ресурс подозрения, а с другой стороны благодарить за репосты Любовь Гречко.
Философ, который хочет понравиться – жалок. Это хорошо понимал уже Гераклит.
Нижний Интернет это опасное место. Это как пить воду из лужи, если нет сложной системы фильтров, то быстро заведутся паразиты, впрыскивающие порцию эмпатии для жаждущего невротика, подчиняя его незаметно своей воле, ориентируя носителя на соматические транзакции.
Траур по гибели Античного Web составляет ось к‑готической эстетики.
Интернет это не Cyberspace.
Ключевая задача современного философа это увеличение способности к созданию длинных петель, воздержание от коротких циклов обмена эмпатией с аудиторией. Совершенно очевидно, что любой, кто начинает, как стример никогда уже не перейдёт в другую категорию, т.к. привычка «к почёсыванию» через интенсивный фидбек с короткой петлёй из непосредственного контента – вот он я сижу и за прайс доступен – это грубая когнитивная поведенческая структура, которая ставит надёжный заслон перед способностью к концептуализации.
Сами они там себя могут считать кем угодно, но мы хорошо понимаем, что это цыгане, паразитирующие на утешительной метафизике. У них нет элементарной воли и ресурса сопротивляться желанию быть поощрёнными толпой. Поэтому это всегда просто очередные богословы с примитивными моделями монетизации и попытками застолбить за собой какую-нибудь откровенно убогую беззубую тему.
Дух это кость. Дух это клыки.
Акмеизм
На офисы, факсы и пластик –
Мистерия шашек и свастик.
Смотрите: на банковских стенах
Пульсирует конская пена.В ребристые ваши тоннели
Алексей Широпаев, «Унгерн»
Бураны степные влетели,
И рушит компьютеров недра
Империя бронзы и ветра.
Как вообще получилось, что историк, поэт и преподаватель ВШЭ Владимир Карпец не просто нашёл со мной общий язык в конце нулевых, но и дружил, ездил за грибами и на рыбалку.
Всё просто: он выкупил эмергенцию, у меня были деньги и свободное время. Мы всё время общались в его ЖЖ – там вообще была отличная атмосфера.
Карпец был фриком, так опуститься сыну Главы Уголовного Розыска всего Союза, закончившему МГИМО (он вспоминал, как пил водочку с молодым Зубовым), это так себе. Уровень его отлёта от реальности демонстрирует попытки идти во ВГИК и снимать кино накануне развала страны. Помню, когда я понял, что это не просто добрый дедушка с чудинкой, а элита, то появилось какое-то неприятное чувство. Андерграунд бывает местом встречи с идущими на дно представителями высших этажей общества.
Да, мы весело скатались под Гусь-Хрустальный за грибами в Вековку. Там я узнал все тайны «русского и еврейского столов» в ЦДЛ – мой основной интерес от общения с ним состоял в получении показаний на разные слои общества, к его чести надо сказать, что от разговоров о Дугине он всегда уклонялся, ну так я и не настаивал. Зато про советские времена вспоминал, и вспоминал, как был в одном монархическом подполье с легендой правой поэзии Алексеем Широпаевым. В конце девяностых их идеологические пути разошлись, но Карпец всегда ценил «Широпаева-поэта», стараясь отделить его от «Широпаева-гражданина».
В последние годы я с ним не общался, но он явно сошёл с ума, особенно это было видно по конфликтам с почти святым семейством Бражниковых. Кстати, только я и главред «Правая.ру» был в Вековке, а ещё Илья был как-то в «ПирО.Г.И.» на баттле Псоя с каким-то его другом. Он так ко мне наклонился, злобно глядя на Короленко, и сказал на ухо: «Вот эти могут только разрушать».
Но дело совершенно не в этом, а в необходимости поговорить о русской альтернативной поэзии, раз мы утверждаем, что главный герой этого текста «всё-таки поэт».
Что такое русская поэзия сегодня?
Это люди, которые выросли из Седаковой или Ники Скандиаки. Жесткая, филологически заточенная поэзия, для тех, кто одновременно и филологи, и поэты, с огромным количеством отсылок и заигрываний.
Если мы уберём эту условную линию, то увидим, что есть русская альтернативная поэзия и её мы можем смело назвать неоакмеизмом.
А теперь отстраним весь этот noire, окружающий стихи ЕВГ, и замечаем – линейка его поэзии это акмеизм, обогащенный французскими символистами.
Дай мне свои губы цвета бронзы,
Цвета окровавленного Солнца.
Очень яркая, насыщенная, прямолинейная образность, восходящая к Гумилёву.
И все топографические карты
Потеряны в стране большевиков,
И наши обгорелые штандарты
Из похоронных светятся венков.
Так веселей, ребята, веселее!
Еще не все потеряно, как сон.
Еще земля под вашим мавзолеем
Сгорит от наших огненных знамен.
Вот это всё неоакмеистическое стихосложение оно по своей глубине, по ритмическому разнообразию, конечно, проигрывает «постцветаевской» (Бродский) и «седаковской» линиям. Но в этом всё и дело – Акме это сила и рассвет.
Можно смело утверждать, что в постакмеистическую тенденцию укладывается и Головин, и Витухновская, и Яшин, и Широпаев – замыкающий на себе гребень этой волны.
Классическая ситуация: есть философия и поэзия, которая говорит «Ну сейчас это делать слишком банально, надо что-то изобрести, подумать». А есть здесь и сейчас, когда тебе нужно понравиться девушке и ты берёшь гитару и играешь Ленинград «Зиппо, триппер, пистолет».
Вот этот необходимый эффект, эффект удара, пускай и не очень утонченного…
Я захожу в кафе в пальто и галифе,
Вообще по классической моде.
Ногой кому-то в пах, ножом кому-то в глаз,
А бармену просто по морде.
Прямое действие в жертву утонченности и интеллектуальной традиции.
Когда стиховеды отведут взор от околоакадемического рафинэ, и попытаются соприкоснуться с реальной стихией русского слова начала нулевых, и выйдут за пределы Псоя, то они увидят – прямую постакмеистическую тенденцию – одной из вершин которой, безусловно, является Алексей Широпаев. «Возвращение Артура», «Унгерн», «Савинков» это база.
Да это не самое изысканное стихосложение, ну и что?
Вспомним Гумилёва «Я конквистадор в панцире железном…»
Русское классическое стихотворение не может начинаться с такой фразы, потому что из-за слова конквистадор (написанное к тому же через «в») будет убита вся ритмика. Ты пока дочитаешь до второй строфы уже сдохнешь, но эффект в другом.
Любой инфоповод: кто-то помер, кого-то избили, у меня хорошее настроение, и Широпаев по любому был готов забомбить восемь столбиков, и там будут мечи, химеры, звезды, Империи, конница монголов, атакующая позиции Кайзера Вильгельма.
Вопреки моде, и неясным современным литературным предпочтениям, это всё равно сребрящийся карп, врывающийся на течении струи этой бесконечной русской литературы – солнечного ясного мужского акмеизма, идущего от Пушкина.
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Гумилёв говорит: давайте сделаем вид, что никакого Лермонтова, Некрасова и всего этого страдальчества, ничего этого просто не было.
Первое стихотворение в Тифлисском листке, а это первый класс старшей гимназии, начинается фразой: «Я в лес бежал из городов».
Всё. Происходит мгновенный разрыв.
Или как он заканчивает другое стихотворение:
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь.
И блудница крикнут: вставай!
Это другая энергия, и она идёт вразрез кружевного нытья.
И Алексей Широпаев хронологически стоит последним на этой струе чистоты и напора.
«Станьте опять синеоки,
Только дерзающий прав!» –
Так проповедуют боги
Из уцелевших дубрав.
Портал II
Warning: Uberquest zone. Советуем посетить после прохождения основного сюжета.
Цель: Начать концептуальное вторжение дарксайда на селестиальные форты Академии.
Ребята из МЦИС откровенно расслабились. Пора их немножко встряхнуть!
Часть IV «Арабески»
Выход
Кто-то скажет, что в своих рассуждениях о поэзии мы забыли рэп, но я считаю, что это более низкий жанр (не значит плохой, как и с Weird Tales), к тому же синтетический, проще говоря, это отдельная дисциплина со своими ветвями – культура баттл-рэпа востребована и является мейнстримом агрессивных форм молодёжной культуры.
Но не забывайте, что русский рэп это прежде всего Бобинский, который так и остался недосягаем с большим запасом от всех этих позёров. Окси крутой, потому что есть в диссах Боба, и там ему писклявый фальцет филологини из Лондона вправляют с прусской дисциплиной, бурей и натиском. Для меня персонажи русского рэпа существуют только в той степени, в какой они соприкасаются с Мастером Капюшоном.
Александр «Babangida» Бакулин великий русский поэт.
(Я знаю, что на школьном фото у него имя начинается на букву В, но для меня он всё равно Саша, как в текстах.)
Он воплотил собой саму концепцию андерграунда и является непревзойдённым по своей аутентичности персонажем.
Ребята серьезно рискуют, голые фотосессии, модный клуб
Бурлит водный
Как Алешку убили меня, это ты, Брут
С топором залетаю в синагогу – Макаревич тут
Все знают его большую вещь «Маска», но он нарезал столько стволов, пушек, фристайла и задних проходов диссами в сторону «эстрадной мафии», что будет всегда актуален для тех, кто идёт схожей с ним дорогой.
Но в чём технический секрет его феномена – в том, что он существовал до Web 2.0. и основной площадкой его сетевого присутствия был форум, вдумайтесь, форум hip-hop.ru
Только в рамках античного интернета можно было сохранить полноценную анонимность на таком длинном отрезке времени и не пойти навстречу популярности, контрактам, исчезновению – как это сделал Слава, подкладывая на пару со своим бойфрендом себе соломку из иронии – самого верного спутника низких душ и моральных рабов.
Так что нет, Саша. Твою маску уже никогда не оденет никто другой, а если попытается, то просто не вывезет кач.
Архитектура информационного и эмпатического обмена теперь исключает даже минимальную возможность возникновения фигуры такого масштаба. Калик это прежде всего Боб и дом на Земельной, Олди и Комитет, и только потом Can’t touch this.
Он записывает свой прощальный фристайл в 12 году и уходит с радаров.
Рембо бросил андер в девятнадцать, Боб где-то чуть за тридцатник.
Алина Витухновская до сих пор там.
Мне понравилась одна её выходка – игра в кандидата в депутаты. Дугин тоже в своё время пытался в Питере баллотироваться и получил в рамках статистической погрешности.
Алина должно быть светилась от радости, что весь родимый Речной забомбили постеры с ней в образе домины на кожаном стиле – показала всем одноклассницам средний палец.
Но вообще выходцы из андера никогда не должны находиться в сфере нормальной публичной политики – это люди совершенно другого типа отношения к обществу, и на узловые точки муравейника ставить латексную ломехузу было бы верхом неосторожности – и поэтому лишь в рамках погрешности.
Смотрите, откровенное предательство андерграунда случается не так уж часто.
Рембо не возглавил комиссию по делам несовершеннолетних, Головин стоял до конца, Широпаев не прогнулся, простой бедный парень Боб не пошёл за гонораром, хотя он бы даже сейчас мог бы на своём имени озолотиться. Алина не вступила в «ЕдРо».
И только Дугин с его флеш-рояль на козерога в натальной карте сделал ход конём. Он пал так низко, что даже купировал свои стихи, вот это всё изъятие рубиновых стилетов для записи с Бетельгейзе. Как же так произошло?
Первым он предал Головина, т.к. если он был его учеником и стал христианином, то это худшая форма предательства. Хорошо видно по многочисленным описаниям, что ЕВГ испытывал зоологическую неприязнь к христианам. Кто-то скажет, а вот же Елена Джемаль, с которой он жил, она пела в церковном хоре. Ну так то баба, и к тому же низовая церковная среда это тоже ответвление андера, и там люди очень разные, не даром тот же Дудинский имел опыт «по монастырям».
Ученик Адмирала не мог стать христианином. Это просто исключено.
Развод с Дебрянской и потребность в поиске стратегии социализации, как я понимаю, толкнули его на этот шаг. Он решил зайти в общество Дня через церковную среду, и так его эта стратегия и продолжает работать, т.к. нигде более его уровень не может быть серьёзно востребован.
Но это ещё был только первый шаг. Второй хорошо описан хронологически в главе «Раскол» политических мемуаров Лимонова. Но я считаю, что Рубикон был перейден в курсе лекций по геополитике для Академии Генштаба – вот тут АГД почувствовал аромат элитного распределителя и навсегда решил бросить тёмную сторону, перейдя окончательно в поле массовой культуры, чьим персонажем он и стал.
Мы можем проследить, как по мере своего движения в объятия телеэфиров и простых ответов, он полностью утрачивает талант.
Его видео к десятилетию смерти Головина это фильм ужасов про ослепшего предателя.
Никогда не делайте так и не предавайте себя. В жизни есть место разрывам и трансформациям, радикальным ходам и резким движениям, но в ней нет места прямым переходам из ЦСКА в Спартак, из Барсы в Реал, из Дионисийского Андера в Православную Церковь.
Как мог ученик Евгения Головина стать христианином? Никак.
Как мог ученик Евгения Головина говорить, что Лавкрафт для дебилов?
Значит это не ученик, это просто путавшийся под ногами фембой, тонущий в приторных обожаниях.
Держите таких людей на расстоянии, иначе они потом первыми запишут видео о том, что вы не были великим, были пустым и непринципиальным, ну и всё.
В статье «Эмергенция Неизбежна» я доходчиво объяснил, почему все причастные к выпуску «Тёмного логоса» в двух частях не могут называть себя Тёмными Просветителями. И где же сейчас все эти протеже Регева?
Теперь я утверждаю:
Александр Дугин не имеет права на статус ученика Головина.
Он не имеет прав на его наследие, на его имя, на все что связано с ним.
Он просто даже не в состоянии со всем этим работать, и сам открыто это признаёт.
Молодым поколениям это должно быть предельно ясно – жест дизъюнкции этих двух фигур просто висит в воздухе. Я просто вижу сетевой шёпот среди юношества, что они недоумевают как же это так, где Головин, и где этот.
Всё верно, ребята.
И очищение имени Эжена от этой бульварной накипи теперь не остановить.
Татарстан супер гуд
Никак вы, блядь, не научитесь!
Геральт из Ривии
Позднее, познакомившись с Гейдаром Джемалем, мы много говорили о Дугине, бывшем нашем соратнике и друге. И пришли к выводу, что Дугину всегда нужен ведущий, что он сам вечно ведомый и один не функционирует.
Эдуард Лимонов, «Моя политическая биография»
Нателла Сперанская это главная ученица Дугина.
Хедину достался тан Хаген, а тут горьковская княжна с сотнями селфи в профиле.
И в этом нет никакой ошибки, судьба вела их друг к другу. Если приглядеться, то их эволюционная стратегия идентична.
С Нателлой ведь всё достаточно просто. Как это часто бывает у «духовно богатых» дам – у неё нет никакого своего содержания. Она постоянно пытается определённым образом проникнуться, выдать себя через кого-то.
На заре её поисков и публикаций первых работ это был Азсакра Заратустра. Легендарный магнитогорский маргинал, абсолютно отбитый персонаж, но именно через него мы первый раз и видим Сперанскую. Руководитель школы боевых искусств, пишущий десятки стихов, развивал философию Востока и Запада, мог задвинуть за Бодрийяра и Миссиму. Человек с крутейшей айдентикой, сайтом, постановочными фото.
С первых постов она начала перед ним лебезить, и пришлась очень ко двору.
Тогда у Азсакры и его подружки Кати Ганешы была война с Алиной Витухновской и Сергеем Яшиным, ныне забытым. Он позднее отречётся от всего своего весьма среднего творчества.
Так вот, у нашей парочки была эта заварушка и они искали себе под холивар медийных союзников. Нателла бросилась в бой и комментила в духе: какая-то бешеная собака пришла хаить Азсакру, но это великий человек, а ваше ничтожное мнение ничего не значит. За это Заратустра даже выслал ей свои книги.
Так Азсакра и Ганеша подтянули немножко Сперанскую, которая тогда шла через Батая, и открыто говорила: в 21-ом веке я снимаю шляпу только перед тремя людьми. Это Бхайравананда, Владислав Лебедько и Азсакра Заратустра.
Первый это тантрийский мистик, живущий теперь в Испании. В своё время пытался устроить военный переворот в одной латиноамериканской стране.
Второй и сейчас читает курсы по Таро. Написал огромную подборку текстов и полурефлексивных заметок – Хроники российской Саньясы – про эзотерическое подполье.
Следующим объектом обожания стал Михаил Драу – солист группы Отто Дикс и автор романов, которые в целом повторяют нынешнюю повестку «павшего» Пророка Богов Хаоса – женщины только для размножения, гейство в далёком космосе, вот это вот всё.
Были разные ипостаси её любви, но вот в какой-то момент она нашла Дугина.
И тут же включилась пушка похвалы: какой он классный, как он называет вещи своими именами, и даже «сам Азсакра называл Дугина великим Распутиным русской философии».
Как вы помните, мы уже рассказывали выше про эффективного конъюнктурщика Мамлеева, и кто бы мог подумать, но и здесь он играет ключевую роль в заходе этой бригантины в столичную гавань.
Он же угорал по индуизму, преподавал и писал книги, и вот тут через это метафизическое Гоа весь контрабас и пронесли.
Нателла написала к одному из его видео огромный псевдоинтеллектуальный комментарий на уровне: адвайта – есть ли выход или нет. Он польщённый, что кто-то компетентный, молодой и в меру симпатичный зачекинился в профиле написал в ответ, ну и закрутилось. Какое пикантное сходство с траекторией юной Витухновской, ай-ай-ай.
Она приезжает, тогда ещё вместе со своей подругой Дарьей Штрошерер, с которой они ещё будут вместе на открытии менгира Головина. (Она вроде как не умерла, и даже записывает для патронов видео, где рассказывает про Аналитическую философию, наверное, водит топлесс экскурсии по семантике возможных миров, не меньше.)
Нателла активно выступает на всех вечеринках и тусовках Дугина, везде рассыпаясь в неуёмных похвалах и восхищениях.
Бедная Даша Платонова, когда мы с ней записывали гостевой выпуск для радио «Зиггурат» лет шесть или семь тому назад – респект за «Dasein May Refuse» – она в перерыве, не под запись, на мой вопрос про Сперанскую, очень резко и отрывисто попросила «не упоминать эту женщину». Тогда я понял, что всё очень серьёзно.
Даша скорее всего не помнит, как в 2006 году ещё ребёнком писала мне в ICQ жалобы на жизнь, а я предложил ей пробить гвоздём ладонь, чтобы откалибровать проблематику, и сослался на Юнгера. А вот я помню, и поэтому мне её жалко. Вместо того, чтобы стать собой, а она очень талантливая девочка, пришлось стать тенью отца, но не дай посадить себя на цепь в охранной будке будущего музея.
Но вернёмся к нашей театралке – вот она уже у Сирийского посольства с развивающимся знаменем, просто новая Михайловская с прицелом в золотом топоре, рассказывает бравые вещи в горделивой позе. Дело дошло до того, представляю, что в это время было на душе у Валерия, он не мог не понимать взглядом самурая, что за птица села на ветку древа Apollo. Дело дошло до её назначения руководителем ЕСМ.
Когда Дугин теряет контракты, престиж и уважение она ищет новую жертву для обожаний, и направляет свои когтистые лапки в сторону замечательного Теодора Курентзиса. Все эти её поездки в Пермь, фотки, «каждое выступление просто невероятное».
А в наши дни это уже Игорь Рыбаков, но мелковата сеть, это взрослый, и я уверен, что глава «Технониколь» читал «Одиссею», и прекрасно знает, что первая угроза на пути возвращения к истоку это сладкоголосые Сирены.
Но тем не менее, после общения с Димой Портнягиным – культовым отечественным инфоцыганом – он почему то решает что надо сыпануть этого порошка в бизнес – идеология x10, «как всем стать успешными бизнесменами», сейчас идёт его реалити-шоу, и вот эти все пустые пафосные цитаты в паблике.
И Нателла, конечно же, это всё активно репостит.
Вот такие люди держат в заложниках сетевую инфраструктуру Головина. Вдумайтесь!
А всё началось с первого и основного предателя, а уж через него на борт священного корабля из чёрного ясеня зашла уже просто блядва.
Для Сперанской главная тема это театр.
Единственный курс, который Дугин прочитал за рамками Ноомахии и Тёмного логоса за последние лет десять, теперь-то он никому не нужен, был про театр.
Она и дала ему этот курс, там всё тоже содержание: театр памяти, Фрэнсис Йейтс, Жильбер Дюран, один к одному. Роковая ученица вернула долг.
Сейчас она вообще ничего этого не вспоминает, все эти загадочные «есть друг», продвигает идеологию Полиматии. Но СВО ударило по финансированию всей этой шоблы, и надо срочно искать новых жертв.
А ведь человек начинал с Жоржа Батая, с Габриэль Витткоп, с Kolonna Publications.
Сходство с Дугиным очевидно.
Он так же никогда всерьёз не имел своего содержания, ходил следом за Головиным, Джемалем, Мамлеевым, Лимоновым, Сурковым, можно не продолжать. Это же касается и цельности его философии, которая делала самые крутые виражи в угоду новому очарованию, что в целом бывает, но тут всегда оставалось многовато битой посуды.
Нателла это его тёмный двойник, повторяющий липкие траектории обожания оригинала в ускоренном ритме.
И такой главный ученик это судьба.
JBL Даджала
Я постоянно внушал своим друзьям идею о том, что надо бы как-то сформулировать и увековечить «идею Южинского». Поскольку тогда в Китае только что издали цитатник Мао Цзэдуна и о нем много говорили, то я предложил коллективно написать что-то вроде такого же цитатника – уж больно удобной мне показалась форма.
Женя Головин собирался со своей новой девушкой переезжать жить в Питер, поэтому он отказался. Другие не видели в затее смысла. И только Дарик, Дарюша (как я называл Джемаля) согласился. Мы работали год, потом все уничтожили и начали сначала.
Конечно, в «Ориентации – Север» моя заслуга очень невелика. Я просто предлагал очередную тему для «импровизации», потом записывал за Джемалем то, что он наговаривал, и по ходу дела редактировал, предлагая более «удачные» варианты. Еще год мы так работали, а потом издали самиздатом на ротапринте с помощью друзей тиражом около трехсот экземпляров, какую-то часть переправили на Запад.
Дальше началась вообще другая история. В ней уже участвовали Дарюша с Дугиным, который в него вцепился мертвой хваткой и перетянул от меня к себе.
Игорь Дудинский, «Вокзал»
Вокруг Дарюши всегда существовала пелена недосказанности относительно того, что же за человек встречает нас с метафизическим кальяном за столиком в Café Oriental.
Если Головин это наше всё, а Дугин просто недалёкий, но безвредный, то Джемаль это отъявленный враг русской культуры, общества, мысли. Поэтому церемониться с этой раздутой во всех отношениях фигурой мы не будем и начнём с места в карьер.
Кто такой этот Гейдар Джахидович Джемаль?
Это не азер, он совершенно чужд стране огней и гранатов, в той же самой мере как чужд и русским с их бескрайними просторами и стойким северным нравом.
Как же так скажите вы, а всё дело в том, что перед нами эталонный новиоп.
С какой теплотой он вспоминает о своём детстве и юности, прошедшей в переулках Арбата, обширную библиотеку своего дедушки философа в английском фартуке.
Это ведь даже не мусульманин, это красный мажор и либеральный хиппи из ЦАО, зависавший на флэтах с язычниками, кафирами и прочим тагутом. Посудите сами, он бросает своего единственного сына в 19 лет, что предопределит трагическую траекторию Орхана и его саморазрушительную тенденцию, что легко проследить по мемуарам. Сын проходил всю свою юность до знакомства с отцом под именем Юрий Волков, воспитывался в семье, думая, что его родная мать это сестра! А потом она ещё взяла и ушла к Головину, опа! Может быть, он бросил сына для того, чтобы уйти в экспедицию на Северный полюс, или строил тяжёлую карьеру в науке или силовых ведомствах?
Нет. Он бросил ребёнка и пошёл с Дудой (бросившим Леру Гай-Германику, когда ей было год) стишки сочинять, учиться и работать было не нужно, ведь это новиопская элита с золотым билетом. А мёрзлые лестницы Завода им.Лихачёва пусть останутся для русских гениев.
По брачным и половым стратегиям можно сказать о человеке всё.
Это и есть красная линия между правыми и левыми, консервативные ценности в любви, крепкий брак, уважение в доме это направо – измены, полигамия, или того хуже это налево. Это такая база, что она выражает себя в самом языке «ходить налево».
Напомню, что основная черта новиопов – специфического московского этноса, возникшего внутри красного колеса – это связь с советской номенклатурой от среднего звена и выше. Как правило, в нагрузку идёт крайне смешанное происхождение, когда человек условно армянский татарин с мамой украинкой и дедушкой евреем из Эстонии.
У таких людей нет никакого национального чувства.
Это не про «чистоту крови», новиопом может быть кругом русский из Старой Ладоги, если хоть один из его родителей занимал высокий пост в каком-нибудь ВЛКСМ, но шансы возрастают именно в столице, т.к. здесь велась целенаправленная селекция кадров, и это очень заметно.
Естественно, есть огромная палитра вариаций, но есть и специфическое ядро этого «московского этноса», которое занимает систематически враждебную позицию по отношению к 81% населения страны – к русским.
Например, такие люди как выпускник арбатской гимназии №4 Димочка Глуховский, который поднялся на книжице о том, как на руинах Москвы остатки русских убивают и едят друг друга под землёй, раньше мог себе позволить высказаться через раз на «Эхе» в духе, что у русских рабская ментальность. И всё всегда сходило этим людям с рук, ведь с 17 года для них это стало профессией – от сказок про червивое мясо для матросиков на новейшем флагмане ЧФ «Броненосец Потёмкин» во время войны до программы «Куклы».
Рабская ментальность, говорите?
Тут мне приходят на ум сцены из Мемуаров генерала барона де Марбо:
Русские эскадроны с большими потерями были отброшены далеко от деревни Аустерлиц. Наши кавалеристы принесли много штандартов и привели пленных, среди которых находился и князь Репнин, командир полка кавалергардов. Этот полк, состоящий из самой блестящей русской молодежи, потерял очень много людей, потому что бахвальство, которое гвардейские кавалеристы позволяли себе против французов, было хорошо известно французским солдатам, и они, особенно конные гренадеры, набрасывались на них с дикими криками и своими огромными палашами рассекали их пополам со словами: «Пускай поплачут дамы Санкт-Петербурга!»
Что-то не похоже на рабскую ментальность.
Представляете, чтобы в Англии, Италии или даже Польше с её тяжелой историей, внук репортёра международника позволял бы себе такие вещи.
А кто самая близкая подруга Гейдара Джемаля?
Наверное, это какая-нибудь метафизическая шахидка с пронзительным тевтонским взором, одевающая платок персидского кроя на каждый выход?
Нет, это Евгения Альбац. Это не гипотеза, она даже толкала речь на похоронах.
Матерью, которая бросила Гейдара, была Ирина Шаповалова-Амилахвари — наездница и дрессировщица диких зверей, дочь директора Малого театра и замминистра культуры СССР.
Как говорила замечательная русская писательница Тэффи: «Революция это евреи и грузины, грузины и евреи».
Первые шаги в журналистике сын Орхан делал через Дудинского в таблоиде чернушного типа. Сын Гейдара Джемаля считает своим главным учителем Дмитрия Муратова – высокоградусного лауреата Нобелевской премии и главного в «Новой газете».
А кто невестка автора «Ориентации Север» и мать его внука Мансура?
Журналистка «Новой газеты» Ирина Гордиенко. Её отец украинец, мать абхазка. Сама специализировалась на статьях в «Новой» с центральной темой «русские руки прочь от Кавказа». Собственно, она сама уроженка Сочи – дедушка был главврачом в местной больнице, так что такой вот Вивейруш ди Кастру выходит.
Кто главный ученик?
Максим Леонардович Шевченко – тут ничего и объяснять не надо про этого человека с праздничной биографией.
Вот так, ребятки.
Поэтому нечего сильно удивляться совместным фоткам Дарюши с шайтанами Хаттабом и Басаевым. Людьми, у которых руки по локоть в русской и не только крови.
Помню все эти шокирующие кадры декапитации наших ребят, и я сам то чуть было не погиб в 8 классе при взрыве на Пушкинской – прошёл именно там за семь минут до.
Джемаль всегда был врагом русских, в этом надо отдавать себе отчёт, без всяких «но» от его слюнявого евразийского бойфренда.
При этом он ходил на Первый канал – режимный объект новиопов с Эрнстом и Галкиным – как к себе домой. Был постоянным участников политических ток-шоу – говорящая голова «от Ислама», которую так и не удалось толком заменить. Надеюсь, что мои читатели сами в состоянии догадаться, какую степень прописки в системе надо иметь, чтобы так ферзём двигаться в эпоху телевидения.
Помню его попытки играть на поле создания профсоюза мигрантов, хотел организовывать этнические мафии под себя. Но Арбат, мой Арбат, люди никогда не были дураками, и прекрасно видели, что за муджахид перед ними.
Этого не видели только русские левые.
Помните его духовную опеку Удальцова и постоянное участие во всяких красных сборищах? У него в шапке сайта ещё был слоган: «И последние станут первыми». Оцените иронию человека, выросшего в переулках за высоткой МИД.
Откуда у него такие связи с либеральным истеблишментом? Это друзья детства, у каждого свой «старый двор на Земельной».
Самое крутое издательство нулевых это «Ультра.Культура» Ильи Кормильцева.
«Всё что ты знаешь ложь» – великий слоган того момента и того контента.
И там у Джемаля выходит «Революция Пророков», а всё потому что несчастный Кормильцев – гений – задыхаясь в плоском мире G&D нулевых искал новую радикальную позу, и Гейдар поработал с ним, поработал.
Дошло даже до очень некрасивой истории на гражданской панихиде. Джемаль прямо там сделал заявление, что перед смертью Кормильцев принял Ислам, и должен быть похоронен по обряду. Но Дарюшу притормозили.
Кроме Дугина я также была знакома с Гейдаром Джемалем. Это гений, загнавший себя в рамки идеологии ислама. Я его не понимала. Я думала, что он использовал эту рамочность исключительно ради собственных политических амбиций. Но окружающие уверяли меня, что это не так, и что он во всё это искренне верил. И это было большой ошибкой.
Джемаль сочетал в себе несочетаемое. Делая массу глупых заявлений, он выводил мудрые философские построения. Я бы из Джемаля убрала весь ислам. Тогда это была бы очень интересная современная философия.
Как-то мы с Джемалем гуляли по Чистым прудам и увидели готов. Он меня спросил: «Что это за люди в чёрном?» Я принялась рассказывать ему про готическую субкультуру, на что он сказал: «Все наши будут».
Джемаль хоть и был очень умным, но жил в какой-то сказке.
Алина Витухновская. Интервью «Рабдно»
Гейдар Джемаль никогда не был интеллектуалом, писателем и тем более философом.
Нам осталось наследие, с которым просто невозможно работать. Это очень слабые вещи, если их лишить харизмы и интонации автора.
Джемаль был политиком, общественным деятелем и блестящим оратором. Его риторическое искусство и есть основа его содержания.
Весь Южинский шёл от умения в интонацию, это «сократическая» богемная тусовка про разговорный жанр. И все они умели в него хорошо, благо за ними стоял сам мэтр.
Но только Гейдар обладал особыми качествами для усиленного внушения и вещания на басу: восточный колорит с голубыми глазами и серьёзный лишний вес.
Благодаря ожирению и низко поставленному голосу он создавал физически сильную голосовую волну, его голос врезается и проникает, особенно ему удавалось воздействовать на людей с тонкими настройками, кто охотнее поддавался экзотическому обаянию. Это JBL Даджала.
Для многих его речи – своеобразные уроки мужества, потому что у русских с этим большие проблемы после левого эксперимента с тотальной кастрацией, когда мужчины были приравнены к детям – не имели ни секса, ни собственности – официально в этой матриархальной культуре социализма. Именно поэтому у нас так популярны Юнгер, Эвола и германская культура – всё русское мужское было вычищено до основания, а на место Гумилёва пришёл Окуджава – клоун, выросший под биллиардным столом в партийном «доме отдыха».
Обсуждать философию Джемаля нет смысла, потому что её просто не существует. Это набор разрозненных дуалистических сюжетов, мобилизующий разную атакующую эстетику от германского романтизма до берберских шахидов.
Но кое-что всё же можно сказать. В своей основе его идеология это банальное картезианство в рескине на ориентальный мотив.
Вещь мыслящая – точка нетождественности всей протяженности тварных феноменов глиняного Адама, полюс духа с «апофатическим Аллахом» на другом конце провода. Декарта замаскировали под юнита GLA.
Интуиции Алины про «если убрать ислам, то будет европейская философия» и «жил в сказке» совершенно верны.
В сказках зоны плова из закрытого распределителя на заднем дворе «Елисеевского».
Я находился под сильным влиянием Джемаля лет в 20 – никак не мог преодолеть некоторые его тейки по вопросам героев духа, бросающих вызов року, вся эта критика цивилизации, деление на касты, всё это колоритное идеологическое различение не так легко было с себя скинуть. И да, я кидал acid look на все его видео неоднократно, прослушав по два раза все лекции.
Короче, за пару-тройку лет я нашёл достаточно проблем в его построениях, и в один прекрасный день на большой скорости приехал на Евразийскую Конференцию по Неоплатонизму, которая проходила под Звенигородом.
Там мне довелось увидеть Нателлу, но материализовался я там только ради того, чтобы конкретно предъявить Дарюше. Была уверенность, что он приедет, и наша первая встреча состоялась уже на стоянке – моей радости не было предела, путь был проделан не зря!
Вытащив его под вечер в Чайхану «У Верблюда», что располагалась в паре сотен метров, и там реально был шерстяной двугорбый за зданием.
Вытащив его на разговор, я весь собранный, как будто построил Огненное Озеро на первой неделе для атаки, оказался за одним столом напротив смешного старого обжоры, похожего на фантомаса с глазами на выкате.
Он заказал большое блюдо мантов, столько может Голубочкин ел в лучшие годы на массе, и слушая мои вопросы «про несоответствия здесь и здесь», поедал бравшись руками за эту жирную пищу, жир тёк по его крупным пальцам, похожим на сосиски. Он деловито засовывал себе в рот всё новые манты, облизываясь. Эта сцена продолжалась долго, за первой огромной тарелкой к моему удивлению появилась вторая, и всё было также съедено под ноль.
Работники Чайханы из Средней Азии были в таком восторге, им показалось, что к ним зашёл сам Махди, правда скидку на общий счёт нам потом так и не сделали.
И тут произошло волшебство, меня просто разомкнуло, я внезапно понял, что Джемаль, который казался мне обжигающе ледяным ветром метафизического вопрошания, был на деле крайне смешным и нелепым персонажем. Человек, который постоянно задвигает про высшие пределы человеческого духа, про героев и пророков, сам не в состоянии поддерживать элементарную пищевую дисциплину – у него просто не было воли держать себя в форме.
Откровенно жирные люди, которые находятся на территории разговоров о мужестве, духе и силе выглядят как коммивояжеры, что обещают научить вас заработать свой первый миллион через покупку утюгов. Именно поэтому рафинированный обаятельный интеллектуал Крылов никогда не воспринимался никем всерьёз, и мы помним реакцию на него на «Русских чтениях».
Так вот, мне стало так смешно и весело, и мы потом ещё полчаса сидели, но уже обсуждали всякую ерунду, и насколько глупы все эти евразийцы со своей скучной конференцией с Нателлой в президиуме. Не на один мой вопрос по существу, о природе Аллаха, о проблемах вульгарного дуализма, о его лицемерии к русским, ответов не последовало. Ему было просто нечего сказать, и я понял, что наращивание давления будет неадекватным с моей стороны, а его смехотворный вид не представляет возможности ждать серьёзных ответов. Человек приехал погулять и пожрать загородом.
Потом мы пытались подвезти его до пансионата, но задняя подвеска спортивного Тибурона не выдержала, это было уже настолько смешно, что я всю обратную дорогу умирал со смеху от того насколько этот грозный на словах тип был нелеп в реальной жизни. Меня прямо отпустило.
Я пожелал здоровья раненому тогда в Ливии Орхану и мы укатили ночью в Москву.
Великий Джемаль на деле оказался забавным пузатым сказочником с пищевым disorder.
Но вернёмся к началу истории.
Дудинский рассказывает, что они около двух лет работали над текстом «Ориентация Север». Дарюша надиктовывал, а он записывал и редактировал.
Правильно, зачем сына воспитывать, работать и учиться, лучше прошедшему гибкую монастырскую школу персонажу надиктую поэму о приключениях духа.
Даже в аутентичном издании Жигалкина с номерными трёхста копиями это всё невозможно читать. Я не мог это читать в юности, не могу и сейчас. Мне просто становится противно и скучно.
Главная неудача текста это тезисный формат, который как бы вдалбливает в нас тейк за тейком, подводя нас к раскрытию панорамной идеи трагедии духа. Если на первые три главы ещё хватает некоторой собранности, то дальше начинается серьёзная какофония и минимальная процедура рушит все эти построения незадачливых мажоров со школьным образованием.
Всё это ещё таким рубленым языком, видно, что русский не родной. Читать текст больно, он драматургически предсказуем, и беден стилистически.
«Ориентация Север» это гомосексуальный памфлет, пропитанный ненавистью к женщине.
От него пахнет гениталиями, он очень вульгарен и прост, одна из глав называется «Вагина», другая «Фаллос». И это конкретно не вывозится по содержанию. Такой концептуальный вид антикосмизма на гностически пышном тесте есть не что иное, как ненависть к жизни, как таковой. Следовательно, и ненависть к женщине – к главному утешению и прямому выражению самой стихии эроса.
Это варварские представления «азиатов». Нельзя было возводить ненависть к матери в абсолют творческой метафизики и переключать стрелки на всё зеркало Венеры.
«Белые люди» так не относятся к своим жёнам, матерям, дочерям, сёстрам, бабушкам.
Написанный малолетним распиздяем рваный текст на тяжёлом канцелярском выдают нам за какие-то вершины. Почитайте сами, тут всё очевидно.
У Дугина то просто радуга изо рта от этого «духовидческого трактата», было бы любопытно посмотреть на его рецензию на Diablo Immortal – он бы сказал, что это «великое продолжение пути, начатое в далёком Тристраме под гитарный перебор Мэтта Оулмена, воплотилось в лучшей игре серии».
Творчество Евгения Головина являет собой прямую «языческую» противоположность с полным подключением к «нашей Диане» и естественному восприятию ситуации с двойной спиралью бытия.
Дудинский упоминает, что они даже отправляли экземпляры на Запад. Это была попытка «продать себя» по каналам интереса к советскому метафизическому андерграунду «там» – тогда это был большой бизнес, особенно на живописи. Сорокина сделали известным немцы.
И наши молодые алиментщики хотели попасть в струю, но такой самоделкин стафф просто не мог иметь позитивный отклик. Просто попытайтесь почитать хотя бы первые десять глав «Ориентации» и вы поймёте, о каком эффекте я говорю.
Вся тайна Джемаля была в голосе, в интонации, в её проникновении.
Его наследие уже не выдерживает проверку временем. Оно никому не нужно, ни русским, ни азерам, ни даже самим новиопам, чей счётчик на часах русской истории подходит к концу. Потому что это ниочём.
Мужеству новые поколения пусть лучше учатся, глядя на триремы, драккары и каравеллы, а не на этот цирк с турком шахматистом на быстрых углеводах метафастфуда.
Больше мы не дадим «комиссарам в пыльных шлемах» из переулков Арбата издеваться над нами. Над нашей памятью, народом и страной.
Но не выйдет, ребята, куда. Я же изведу вас. Вы России не знаете, русской истории, русского языка. Русского диалога. Законов жанра русской литературной полемики. (Чудовищнейшая вещь, доложу я вам.) А я знаю – это родина моя. Родина холодная, злая, как мачеха, но родина. Здесь каждый камушек, каждое болотце – вдоль и поперёк. Поэтому – изведу. Изведу быстро, изведу НАСМЕРТЬ. Уезжайте, как Казаков, – живите себе на здоровье там, плохо ли? Знаете, как сказал Леонид Ильич, вручая орден Ленина Карпову: «Анатолий, дорогой, ты это… спокойно себе это самое…» Вот. Живите себе, спокойно себе ЭТО САМОЕ. Только уйдите. Уйдите тихо, уйдите культурно. 60 000 000 людей пустили на «распыл», как сказал Оруэлл в «1984» и как говорили украинские большевики-головорезы во время гражданской войны. И сейчас, не моргнув глазом, вы повторяете: «А чего такого-то?» Действительно, ничего. И потом – сын за отца не ответчик. Но место под солнцем – освободите. Это не ваша земля, не ваша родина – моя. И ничего у вас против меня не получится. Не потому, что я «умный и сильный» (человек вообще всегда глуп и слаб), а потому, что маятник русской истории качнулся в другую сторону. И он своей исполинской траекторией сметёт вас в небытие. А меня – нет. Только и всего.
Дмитрий Галковский, «Андерграунд» 1992 г.
Часть V «Endspiel»
Сирдар и его офицеры, со своей стороны, были восхищены героизмом этого маленького французского отряда. С тех пор, как они покинули побережье Атлантики, прошло два года. В течение четырех месяцев они были полностью отрезаны от внешнего мира. Они сражались с дикарями, они боролись с лихорадкой, они взбирались на горы и продирались сквозь мрачные заросли. Пять дней они стояли по шею в болоте. Они потеряли пятую часть личного состава, но они все же выполнили свою миссию, прибыв в Фашоду 10 июля и водрузив трехцветный флаг в верховьях Нила.
Очень тронутые всем этим, британские офицеры сошли на берег. Майор Маршан в сопровождении почетного караула вышел навстречу генералу. «Я поздравляю вас, — сказал сирдар, — со всем, чего вам удалось достичь». «Нет, — ответил француз, указывая на своих солдат, — это не я, это сделали мои солдаты». Впоследствии Китчинер, пересказывая эту историю, заметил: «Тогда я понял, что он джентльмен».
Уинстон Черчилль, «Война на реке»
Философия это командная игра.
Если ты играешь за Академию, то твоими teammates становятся люди с кафедры и шире из самого Университета. В мышлении обывателя рыцарские турниры по философии запоминаются блеском доспехов и острием копья. Да, тот кто сидит в седле непосредственно перед атакой на дракона – это важный персонаж, но за ним стоят его коллеги, друзья, ученики.
Если ты играешь за Подземелье, то тебе такую команду надо создавать самому, это как стартовать в DnD одному и искать себе party по мере продвижения сквозь сетевые тоннели Нигона. Что делать, хардкор мод.
Александру Дугину повезло, его взяли в party, где флажок лидера был у Головина. Он там научился всему, а потом решил сделать свой отдельный сейв с new game в НБП. И вот здесь он допустил роковую архитектурную ошибку в тимбилдинге – он замкнул всё тупо на себя, на культ своей личности, все работали на него. Редактировали его книги, делали ему переводы, производили массу невидимой редакционной работы. Его жена Наталья Мелентьева как сектантка, как-то я поговорил с ней в МГУ, такое ощущение, что я должен радоваться, и хвалить небеса, что мне дадут какую-нить скучную монотонную работу, ведь она для самого Дугина. И по ряду мемуаров видно, что это чуть ли не она внушила ему идею его исключительной гениальности. Bullshit.
Посмотрите, как уверено чувствует себя Дугин в Новом Университете, ведь в его party такие хай-лвл чары и даже сам имбовый dmg dealer Эжен Головин. Ему просто не приходилось самому ничего строить с нуля, как это приходится делать большинству андеров – попытки построения альтернативных конъюнктур в сфере культуры.
Таким образом, он окружил себя послушными идиотами и какой-то галимой лимитой, что готова смотреть ему раболепно в рот.
Вот он и стал в итоге с ними на один уровень.
Надо ценить тех, кто может аргументами поставить тебя на место. Кто может сказать тебе что-то дельное поперёк. Кто поднесёт к тебе электрошокер для пробуждения от догматического сна.
Я изначально был вторым человеком в своей корневой папке – Эмергенции, и всегда любил движ больше чем себя в движе. Мне пришлось через не могу и не хочу взять чёрно-фиолетовый флаг и нести его дальше, потому что я просто не мог поверить, что тусовка моей юности так бездарно исчезнет, оставив на память только статью на Лурке. Я просто не мог с этим смириться, т.к. понимал, что это было нечто важное для контркультурного рунета.
Я вышел из правой среды, насмотревшись на нарциссов и психопатов, и хорошо понял, как не надо делать движ. Мне вообще не нравится ситуация публичного интеллектуала, мне ближе курилка компьютерного клуба в храме Артемиды.
Из-за моих этических настроек и нежелания брать весь штурвал на себя, в связи с большим объёмом ответственности и дел по жизни, Спейсморг чуть было не погиб пару раз, и каждый раз мне приходилось на ободах вывозить всё на себе.
Я сильно изменился за семь лет со старта. Оцените, что вместо того, чтобы превратиться в бледную копию своей юности или повторять одно и то же, проект эволюционирует, растёт и готовит экспансию.
Сетевой андерграунд это инициатива снизу, которая часто грешит некомпетентностью, дилетантизмом и слабой организацией. Но благодаря годам, проведенным в открытом море кремниевой воды – мы собрали очень боеспособный коллектив, идущий одинаково легко на абордаж и форсирование береговых укрепрайонов всех, кто недостаточно уважает философскую дисциплину, но очень любит себя в ней.
Освободить наследие Головина от порядком наследивших там рабов божьих будет так же тяжело, как соскоблить veritas с ἀλήθεια.
Работать с ним будет особенно приятно мастерам данжей, кто ведёт свой интеллектуальный движ на тёмной стороне – это герой для тех, у кого есть своя фристайл конъюнктура.
Просто слушать стихи, лекции, песни без понимания, как взять оттуда огня – будет молодым не по силам. Вы должны сначала почувствовать эффект странного сближения камертонов ваших душ с Адмиралом и только потом пытаться увидеть ключи.
У меня был только один кумир юности – Евгений Головин.
Фигура радикальной свободы, и резкие жесты, и леденящие душу слова плюс крутой нрав и интонация – как в это было не влюбиться?
Я совершенно другой человек, чем он, особенно на уровне повседневности. Но очень надеюсь, что хоть в чём-то я приблизился к инфракрасному лебедю Ewigkeit.
Наследие Головина не принадлежит никому, но всем – русской культуре.
Никто не является его учеником. Он никогда не любил наставничество, не любил образ учителя и гуру – это просто скучно, да и лишняя гравитация ни к чему для свободно парящих вороных ртутных паров. Coldness be my God.
Философия не поэзия.
Но если дойти до края и взглянуть за борт Нагльфара, несущегося в непрерывном ветре рождённого в криках геометрии Я – лишь в этой воде можно увидеть немыслимый танец – это Вега становится Полярной Звездой.
Мы сделаем это. Так, как он нам сказал.
Благодарности навигаторам
Артёму Езерскому – пробудил QoB от догматического сна и заставил поверить в непредрешённость пророчества о Модерне. Дал почувствовать, что никто из нас на деле не одинок и открыл из моих интуиций полноценные порталы. En Arudin Raszagal.
Евгению Умарову – юному магу времени, нашедшему в себе силы прийти на мой фестиваль. Вместе мы разберёмся со всеми крестоглазыми дуалистами и превратим их в кварк-глюонный мицелий.
Ловле Творца – наш Левиафан уже семь лет наращивает creep в Секторе Копрулу, но все главные сражения ещё впереди. Мы с Zagar’ой ходим парой. No one gets a free pass.
Когда началась война, я был в полном нокауте в соулсах несколько месяцев из-за ощущения смерти культурного поля. Ничего не читал и почти ни о чём не думал после осеннего конкурса, собирался на полном серьёзе закрыть проект. Но вот моя жена не пала духом, а сразу схватилась за «Стальные грозы», потом за Рассела и начала меня стыдить за пораженческие настроения. В итоге я взялся сначала за книги, потом за рестарт проекта, а в начале лета понял – пора сдержать слово, данное на подкасте год назад, и написал этот текст. И вот так всю жизнь она вдохновляет меня на всё на свете, так что любые слова тут бессильны.
PS
Последняя сцена это прямой ответ на окончание «Философии воды».