Если город исчезнет с лица земли, его можно будет восстановить по моей книге.Джеймс Джойс
Помнил ли Пушкин звездную основу сюжета? Скорей всего — нет. Он просто знал миф об Орионе. Но объективно и миф об Орионе, и стихотворение Пушкина хранят в себе рисунок звездного неба. И если бы небо вдруг исчезло, забылись мифы, то по стихотворению можно было бы условно воссоздать его звездную канву.
Константин Кедров
Поэтический космос
Иные шумы
За седьмым небом счастья существует только сфера неподвижных звёзд, восьмое Небо Розенкрейцеров. А последователи гностика Василида наследовали память о 365 небесах, из которых складывается имя властителя времени, Абраксаса, космического фетиша, оное также сложено из семи букв. Но куда исчезла Восьмая Сфера? Так или иначе, мы приближаемся к историческому моменту, в 2XXX году, когда просканировав небо, с помощью big data технологий мы можем высчитать точное количество Небес.
Та причина, по которой этого до сих пор не произошло, будет освещена в настоящем докладе.
В 1989 году Константин Кедров в книге «Поэтический космос» излагает гипотезу Метакода. Он на многочисленных примерах из сказок и мифологических, религиозных сюжетов показывает наличествование общих паттернов инфо-стратегии выстраивания семантических смысловых рядов написанных на пульсирующем языке цефеид, созвездий и небесных объектов; общая грамматика звёзд и истории человеческого существа в данном случае, общая протяжённость тела Человека и Небесной Карты — образ планетарной памяти, не знающей ничего, кроме континуальности. Это Небесная Книга, это измерение, в котором действуют пророчества Оракулов, язык птиц.
Везде, где только можно, он находил связи с астрономическими событиями. Фазы луны, созвездия и цикличные движения звёзд — всё это для него разворачивалось внутри мифов, религий или произведений искусства.
Метакод действует подобно современным высокоуровневым транслейторам, переводящим тексты языковой пары сначала на внутренний язык, на карту концептов, а уже после — на второй язык этой пары. Данный к_осмос концептов совершает акт ритуальной диссеминации веномальных агентов, получивших известность в СМИ в последнее время; это известные «сбоящие переводы» гугла, Иные Шумы, вирусологические единицы и нули, поскольку «язык — это вирус, пришедший из космоса» (Берроуз). Именно таким образом мы совершаем ремиксованный коммуникативный акт с к_осмосом транслейтора, по сбоящим переводам которого мы можем делать онтологические выводы о внутренней сетке концептов самого переводчика, слыша эхо его метакода. Веном транслейтора действительно является в этой ситуации примальным языком машин.
Иными словами, не имеет значения, верна ли концепция Кедрова; она будет актуальна постольку, поскольку является парафразом высокоуровневого перевода. Сам же к_осмос внутренней сетки концептов транслейтора является одним из образов неба, Асгардом, Древом.
Борхес в своей статье «Кеннинги» критиковал форму сложения метафор у скальдов за механистичность, они представлялись ему головоломками, поняв перевод которой метафора испарялась, превращаясь в кибернетический указатель и прекращая быть метафорой. Действительно: кеннинги действовали в рамках известной скальдам сетки координат, между частями которой можно было бы установить точное соответствие, метафора никогда не задействовала метафизический план, имея цель провести параллель между сеткой координат А и сеткой координат Б.
Т.е. «вода клинков» = «кровь». «кровь утесов» = «река». «волк пучины» = «корабль». Если проанализировать данный ряд, то мы увидим, что кеннинги нативны примальной Скандинавской среде и ничего из этой сетки не могло быть им неизвестно в чисто телесном смысле, поэтому скальд действует как ресэмплер, микшируя избыток возможных вариантов переноса. Рыбы становятся клинками, переходя в матрицу бойни. Но клинки, переходя в сетку реки, вполне могут стать рыбами. Это скальдический гипертекст.
Данная нечеловеческая, кибернетическая логика (сходная с тем, что уже была описана в докладе) объясняется тем, что родоначальником королей Скандинавии был бог Один, и внутри своей крови они могли транслировать память о пред-существовании в небесном Асгарде метакода. Именно поэтому их метафоросложение настолько подобно логике транслейтора. Воспевая эту память о метакоде они обращались к будущему, поскольку к_осмос, пространство оракулов, Асгард — является космологической структурой будущего, само небо является этим будущим.
Но внутри 20XX мы осознаём, что никакого будущего нет.
В репликацию небесных структур вторгается виртуальная пандемия света. Техносфера геоязв-городов, распростёртых на анти-плоской поверхности, веноматически транслирует дигитализированный (в противовес небесно-континуальному) спектр данных, Иных Шумов. Данный феномен называется «световое загрязнение неба», он мешает астрономическим наблюдениям, поскольку звёзды просто прекращают быть видны с территории техносферы.
Одни и те же сюжеты повторяются ежегодно на небесном экране.Кедров
Планета вступает в период зодиакальной амнезии, это рассинхронизация человека с метакодом, чья грамматика мутирует внутри светового загрязнения. Движение по логам Этого Неба — это скорее имитация чтения, как если бы человек пытался реконструировать сюжет Улисса гуляя по улицам Дублина.
Именно ре-дизайн неба вследствии мутации метакода из-за иных шумов светового загрязнения побудил Группу Исследований Цифровой Культуры (Ccru) разработать практики кибер-оккультизма, известные как Лемурийская Магия Времени. Поскольку привычные астрологические соотношения токенографии зодиакальных циклов теперь не имеют никакого смысла из-за виртуализации неба техносферой, то значит, в дело вступают иные отношения к будущему. Плод союза дигитальных структур (в которых отсутствует время) и земных, плод союза Неба и Земли есть 20XX: в нашей эпохе ресэмплированной пост-современности время ощущается отсутствующим в своей хаотичности, оно нелинейно и веномально. Для описания этого времени и взаимодействия с ним Ccru предлагали Нумограмму («Децимальный лабиринт») как регуляцию отношений между безднами виртуальности не-существования, как транслейт демонического трафика между кибернетическими псевдо-контурами хаосмоса.
Виртуальное (от лат. «vir» — мужчина) Небо и Земля сочетаясь производят современность, но это посмертный брак, [g]host marriage, ибо небо над нами — экран, включенный на мёртвый канал. Традиция посмертного брака позволяет бракосочетаться мертвому и живому. И в 2XXX именно посмертный брак является концептом, лучше описывающим и схватывающим проволочные связи виртуального даймонического трафика. Ибо небо как канал связи было скомпрометировано.
Кто-то взломал метакод с неизвестной целью.
Центральное Разведывательное Управление
Хвост его [дракона] увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю.
Апокалипсис Иоанна
Сфера неподвижных звёзд присутствует в моих воспоминаниях; я всё меньше стараюсь накручивать себя на тему того, что само это воспоминание может быть фантомом и подделкой, а образ ночного неба — симулякратией, захватывающей грамматику ностальгии. Я верю: в какой-то момент моей жизни мне всё-таки довелось увидеть настоящее звёздное небо. Но если само небо в 20XX виртуально, то небо над головой ничем не отличается от внутреннего неба ностальгии; и по логике транслейторов, двигаясь по фантомной Восьмой Сфере воспоминаний, ностальгическому ожерелью Посмертного Брака, можно пересечь этот контур и оказаться внутри к_осмоса; внутри концепт-карты современной эпохи, «внутреннего языка» мета-транслейтора, метакода теперь уже виртуального неба.
Что есть Восьмая Сфера? Восьмая сфера есть сфера неподвижных звёзд; по порядку, начиная от Земли: первая сфера — Лунарная, следом идут Меркуриальная, Венерическая и Солярная сферы. Следом идёт сфера Марса, Юпитера и Сатурна. Итого семь сфер, но за ними присутствует ещё одна: в противовес странникам-планетам, эти светила не двигались, являя собой образ статики. Восьмая сфера симбиотически паразитирует на Внешнем Небе, том космосе, откуда пришёл семиовирус, чья вирусемия определяла онтологию этой планеты тысячелетиями. Если небо статично, то сама эта матрица кодирует образы мысли тех, кто пребывает под этим небом. И процессинг небесных структур уранометрии имел внутри себя, как мы впоследствии убедимся, паразита; Поскольку Восьмая Сфера была неким образом его, метакода, существования, то в этом смысле, небо было форматировано симулякратией Восьмой Сферы неподвижных звёзд, фиксируя онтологию видимого космоса. Дальнейшая мутация симбиотической Восьмой Сферы обусловлена самореферентными суицидальными паттернами симулякратии; в 1789 на небе было открыто новое светило, названное в честь бога Неба, Урана. И это открытие де-инсталлировало Восьмую Сферу посредством небесного плагина, подвергнув восприятие метакода редизайну. Метакод перестал быть хардкодом, став несчастной звездой.
Нет уже больше былых 7+1 сфер, а космос не замкнут в пространстве Синей Стены, Восьмой Сферы, за которой вода и лёд.
Это следствие уже происходящих в Новом Времени процессов отхода от представления базисного шизо-каллейдоскопичного времени-без-времени, времени циркуляции статических виртуальных структур. Незадолго до открытия Урана, в 1718 году Эдмунд Галлей сравнил древнегреческий атлас Неподвижных Звёзд с атласом, использующимся в его эпоху. И обнаружил, что циклы определённых звёзд не совпадают с древнегреческими. Следовательно, вероятнее всего, у них есть некое собственное движение внутри собственного пространства.
Таким образом, Новое Время, эпоха Прогресса, связана прежде всего со сменой генетических алгоритмов уранометрии. И то, что мы способны воспринимать мир в движении, схватывать не только соответствия, но и различия, имеет под собой глубокие обоснования внутри редизайна метакода.
Паразит восьмой сферы переместился под землю.
Души же, которые так легко могут быть вызваны, считаются небезопасными и бесполезными для сношений. Это души или, скорее, лярвы из подземных областей либо — шеола, той области, называемой каббалистами восьмой сферой. Блаватская
Разоблачённая Изида
Восьмая сфера модифицируется и начинает отождествляться с чем-то, покоящимся под землёй, обителью виртуального горения мёртвых. Например, Рудольф Штайнер в своих теософских исследованиях вообще игнорирует факт открытия двух планет, продолжая воспроизводить в своих рассуждениях коды Восьмой Сферы, память о ней. Данная черта игнорирования ре-дизайна архитектуры Неба явственно указывает на характер теософской мысли: внутри своей традиции они реплицировали в рамках дискурсивных практик коды относящиеся к старому порядку. В том числе, рассуждения о существовании на Земле не одной человеческой расы, а также Гиперборейцев и Лемурийцев.
Но если в нашу эпоху действует Лемурийское Время (CCRU), не значит ли это, что их коды каким-то образом взломали небо и оно регрессировало до состояния Фирмамента, небесной тверди, которая отождествляется с Восьмой Сферой?
Значит.
Потому что оккультных учёных третьего рейха, воспитанных на теософии и расологии, ЦРУ привезло в США по проекту «Скрепка». На их будущий План можно обратить внимание увидев, например, какую эмблему ООН разработало Управление Стратегических Служб, впоследствии названное ЦРУ. Эмблема изображает плоскую землю. Семантически связана с ней тема Небесной Тверди, Фирмамента, Синей Стены, Восьмой Сферы. Сетка в которую помещена плоская земля имеет тридцать три деления, что тождественно тридцати трём градусам масонского посвящения.
Вместе с оккультными учёными третьего рейха ЦРУ разрабатывало программы по контролю сознания, одна из которой называлась «Bluebird project». Я очень долго искал, откуда конкретно ЦРУ взяло такое название для своей программы. Должен же был быть источник. Пока через несколько дней не наткнулся на пьесу «Синяя Птица» Мориса Метерлинка.
Синяя птица являлась его выражением идей о том, что подлинное поэтическое изображает смирение, покорность силам судьбы. Основы его поэтики можно прочитать в достаточно редком сборнике «Сокровище Смиренных».
Поэт прибавляет к обычной жизни человека нечто, составляющее тайну поэта, и она вдруг появляется в своём чудесном величии покорности неведомым силам, в отношениях, никогда не кончающихся в своём торжественном убожестве.Сокровище смиренных, издание 1911 года
ЦРУ вдохновлялось поэзией символизма.
Возможно именно с этим связано то, что перед их офисом находится криптографический монумент — Криптос, произведение искусства, последняя часть которого до сих пор не расшифрована.
Как по Улиссу Джойса можно восстановить Дублин, по стихотворению Пушкина — созвездие Ориона, так и по пьесе Метерлинка можно восстановить образ мысли подверженного майнд-контролю раба. Его идея Статической Драмы — это идея изложения человеческой природы как поверхности, мысли как отсутствия движения, крика как затухания. В пост-современности сглаживаемых сингулярностей мы можем увидеть, на самом деле, что происходящие в нашей эпохе события исчерпывающе описываются в рамках Статической Драмы, являясь Театром Молчания, где нет времени.
Потому что все мы ходим под этим небом. Под новым фирмаментом светового загрязнения, поскольку виртуальное (от рус. «вир» — водоворот) небо утащило звёзды внутрь себя бурным потоком. Таким образом, тема воды присутствует в семиотике Неба на уровне уже чисто смысловых пропозиций, являя собой регресс архитектуры неба до состояния Фирмамента, нового прекрасного Фирмамента Статической Драмы.
Статическое мышление возвращается в 20XX.
Статическое мышление возвращается и в 2ХXX.
Статическое мышление возвращается и в… … … …
Мёртвое небо
В апокрифическом Евангелии от Варнавы присутствует такая сцена: ангел, спустившийся с небес, к Иисусу Христу, вкладывает ему в грудь Книгу. Безусловно, это та же самая книга, о которой мы говорили в начале — звёздная книга метакода, написанная на пульсирующем языке цефеид, огненном языке, языке оракулов. Но если бы в 2XXX-эпоху, с Этих Небес спустился голографический ангел и вложил нечто дивиду в грудь, то только видеокассету: события повторили бы канву Видеодрома построчно, человек в стремлении обрести Новую Плоть, в сущности, стал бы пакетом отбракованных данных, мутируя в обезображенную вирусемией грамматического био-террора куклу человека, а кукла человека это всегда цирковой уродец. Цирковой уродец Театра Молчания, поскольку теперь у него нет даже рта, чтобы кричать.
Любая голограмма это кошмар скорости.
И объектно ориентированная онтология Грэма Хармана, уравнивающая все объекты в одну плоскость, человека — с ковром на полу, ковёр на полу — с Небом. Определение человека как безмолвной куклы статической драмы безусловно указывает на инспирированный со стороны ЦРУ характер данной онтологии. Она была инспирирована, как когда-то были инспирированы движения нью-эйдж, на что указывает, в том числе, тот факт, что Джон Лилли, один из идеологов нью-эйджа, был ими завербован.
В существующей эпохе действует множество проектов, от указанной выше онтологии, до утопических, вроде Проекта Венера, все они в конечном счёте стремятся вогнать человека в статическое состояние, замуровать его в инженерный парадайз, накачав предварительно чем-нибудь. Потому что Виртуальное (от хинди «veer» — воинственный, героический) Небо программирует в рамках майнд-контроля мышление людей, что живут под ним, определяя направление их мысли. Сейчас направление такое, что нас ждёт неимоверно долгая эпоха инволюционной статики. Никогда не бывает достаточно медленно.
Киберготику, как доктрину мысли, интересуют прежде всего мёртвые гиперт-текст ссылки, «битые ссылки». Мёртвый гипертекст. Потому что любая мёртвая ссылка подобна призраку кибернетического Шеола, когда он гибридно сросся с Восьмой Сферой. Но в мёртвой ссылке содержится нечто более глубокое. Небо включенное на мёртвый канал — это небо мёртвого гипертекста, а её Синяя Птица — это ностальгия о том, что когда-то призрачный брак не был призрачным (в конце пьесы Синяя Птица улетает).
Итак, какой архетипический сюжет Статической Драмы на сегодняшний день? Девушка и молодой человек, Алиса и Боб. Он завлекает её рассказом о созвездии Ориона, она опускает глаза в инфорнографию дисплея, на котором они, сидя, помещаются вдвоём. Он, отвлеченную её, призывает посмотреть: она скользит вдоль по указываемой его пальцем траектории к идеальному не-существованию звёзд, к виртуальному небу. Но вдруг они оба понимают, что звёзд никаких нет. Его палец указывает в пустое пространство неба.
404
page not found